Хейл закрыла глаза, яркий свет причинял боль, и перед глазами снова появились точки.

— Да, у меня мигрень. Меня вырвало и до сих пор немножко трясет.

Она посмотрела на свитер, чтобы удостовериться, что на него ничего не попало.

Жасмин осмотрела ее:

— Ты очень бледная, но не переживай, с твоей одеждой все в порядке.

— Мне нужно прополоскать рот. — Хейл ухватилась за край раковины.

Когда она закончила, Жасмин уже держала наготове бумажные полотенца.

— Лучше?

— Нет, — нахмурилась Хейл, глядя на свое отражение.

Жасмин взяла ее за руку и повела к двери:

— Я думала, у тебя больше не бывает мигреней. Сколько времени прошло с последней?

Жасмин двигалась медленно.

— Пара лет. Эта началась очень быстро. — Хейл старалась не шататься.

— Мы избавились от Мэйджора, Финн отвезет тебя домой, или ты можешь поехать к нам.

Они вышли в маленький коридор, где ждали Иззи и Финн.

Финн быстро подошел к ней:

— Мигрень?

— Очень сильная, ее вырвало, и у нее кружится голова, — ответила Жасмин.

Иззи помог ей надеть пальто:

— Надо отвезти тебя домой.

Он погладил ее по спине в знак поддержки.

Финн проверил, чтобы ее пальто было застегнуто на все пуговицы, как будто она маленький ребенок.

— Можешь идти или тебя понести?

— Можно подумать, ты сможешь, — хмыкнула Хейл. — Я могу идти. Просто медленно. — Она сгорала со стыда, что Финн может попытаться поднять ее. — Мне больно, но я все еще могу функционировать, если не станет хуже.

— Милая, мне кажется, что тебе хуже, чем ты думаешь. Ключи в сумочке? — Финн крепко держал ее под руку.

— Да.

Она осматривалась в поисках сумочки, вспомнив, что оставила ее на стуле, и обнаружила ее под мышкой у Финна.

— Я знаю, где она припарковалась, я подгоню ее внедорожник к двери. — Жасмин забрала ее сумочку у Финна и пошла впереди группы.

Когда они вышли из коридора, Иззи нежно взял ее под другую руку и помог идти.

Когда они дошли до входной двери, к ним подбежал мужчина в костюме:

— Все хорошо, может, вызвать «Скорую»?

— Нет, она будет в порядке, — заверил Финн.

— Что ж, если вы уверены, — с сомнением произнес мужчина, придерживая для них входную дверь.

— Спасибо, Джон, такое случается. Я признателен вам за беспокойство. У мисс Кэмерон бывают ужасные мигрени. Они начинаются быстро и валят ее с ног. Какая жалость, что наш приятный вечер заканчивается таким образом. — Иззи пожал мужчине руку.

Управляющий вышел следом за ними на тротуар.

— Как печально. Мисс Кэмерон, надеюсь, что вам быстро станет лучше и вы вернетесь для другого ужина.

— Конечно вернемся, — на автомате заверил Иззи.

Жасмин подъехала как раз вовремя, пассажирская дверь внедорожника открылась, и Хейл быстро и плавно посадили на пассажирское сиденье. Финн обошел машину спереди и сел за руль. Он наклонился к Хейл и пристегнул ее ремень безопасности.

— Отодвинься, от меня, наверное, пахнет рвотой, — попыталась оттолкнуть его Хейл.

— Тихо, детка, все хорошо. Просто сиди и отдыхай.

Она рвано выдохнула:

— Извини, я это ненавижу.

Она откинулась на спинку сиденья.

— Не переживай. Просто постарайся расслабиться. У тебя дома есть обезболивающее?

— Думаю, да, в ванной, но у них, наверное, истек срок годности. У меня два года не было мигреней. Я думала, что они закончились.

— Тебе просто надо добраться до дома, выпить таблетку и поспать. Никакого света, никакого шума.

— Ты помнишь. — Когда они были вместе, у нее случались жестокие головные боли. — Думаю, это сочетание головной боли, болезни и Мэйджора. По шкале от одного до десяти сегодняшняя на пять. Больше тупые удары, чем нож для колки льда.

— Я всю жизнь имею с ними дело, сначала мама, потом ты.

Хейл поерзала на сиденье, ища более удобную позу.

— Я приезжала повидаться с ней, с твоей мамой, знаешь, после того как мы расстались.

— Она никогда мне не рассказывала.

— Я была в Лос-Анжелесе по работе. Я позвонила и приехала в Ла-Холью4 на выходные. Она была такой доброй ко мне, почти нежной.

Финн прочистил горло:

— Почему ты это сделала?

— Мне нравилась твоя мама. Она была так добра ко мне, когда мы встречались. Я хотела сказать ей, какой хороший у нее сын. Она очень хорошо относилась ко мне, хотя не была обязана.