Сегодня никто об оных ему не скажет – исполни они хоть три танца подряд, королевская семья и прочие будут лишь рады.

Негласному подтверждению решения о помолвке.

– Мне кажется, я могла бы танцевать всю ночь! – скрывая счастливую улыбку книксеном, которым дама благодарила кавалера за вальс, восторженно изрекла Дагмар. С губ её рвался смех, и не сводящий с нее глаз Николай улыбался в ответ. – Maman вечно говорит, что на меня туфель не напасешься. Представляете, я однажды и вправду истоптала совершенно новую пару на своем первом настоящем рождественском балу!

– Сколькими же талантами Вас одарил Бог? – с легким восхищением произнес цесаревич, невесомо целуя руку принцессы. – Великолепно рисуете, без устали и с такой грацией танцуете. Не удивлюсь, если Вы не менее восхитительно поете.

Та смущенно зарделась, позволяя увести себя из круга танцующих, чтобы испить что-нибудь из прохладительных напитков и перевести дыхание.

– Увы, – раскрывая висящий на запястье лимонно-желтый веер, Дагмар покачала головой, – вокал мой отнюдь не так прекрасен.

Николай только улыбнулся в ответ на это: наверняка принцесса говорила так лишь из присущей её натуре скромности. Он не сомневался – она будет блистать на Петербургских балах. И они обязательно придутся ей по вкусу, как и вся светская жизнь столицы Российской Империи.

А ему придется полюбить балы ради нее.

Комментарий к Глава третья. Вновь повторять твое имя

* Askefis – замарашка (дат.).

**как и водится, приведен отрывок реального письма Николая к матери от 24 августа 1864 г.

========== Глава четвертая. Сгорать или гореть ==========

Российская Империя, Семёновское, год 1864, август, 17.

Не пришлось даже долго гадать, как князь Остроженский намеревается встретиться с племянницей: его люди, по всей видимости, обладали фантастической способностью проникать всюду. Или же он просто каким-то образом умудрялся перетянуть на свою сторону даже тех, кто, казалось бы, не имел как таковой причины действовать согласно его планам. По крайней мере, иначе объяснить то, что её утренняя прогулка в коляске по окрестностям завершилась где-то посреди леса, в заброшенной сторожке, не выходило. Катерина никогда бы не подумала ничего дурного о кучере, столько лет служившем у Шуваловых, и он, пожалуй, перепугался не меньше её собственного, когда наперерез лошади выскочили лица явно разбойной наружности. Пока один оглушил кучера, другой успел добраться до самой Катерины, не успевшей бы никуда сбежать, а потому даже не пытавшейся пойти на такую глупость.

Да и, в конце концов, где-то в глубине души она предполагала нечто подобное: вряд ли бы старый князь просто нанес визит в графскую усадьбу. А то, что он прислал своих людей – так он сделал это вполне цивилизованно: не чета первой их «встрече». Никаких усыпляющих препаратов – довольно вежливое требование спокойно последовать за ними.

– Ваши цепные псы постепенно становятся все человечнее, – сообщила Катерина, входя в небольшую полутемную комнатку, вероятно, исполнявшую сразу роль и спальни, и кухни. Всеми правилами этикета она решила пренебречь: сидящий перед ней на не внушающем доверия грубо сколоченном деревянном стуле человек не был достоин даже вежливого приветствия, а о поклоне и говорить не стоило.

При желании может принять за оный её вынужденно опущенную голову в момент, когда она пыталась не удариться о притолоку меж сенями и комнатой.

– А тебя деревенская жизнь все сильнее отдаляет от воспитанной барышни, – в тон ей произнес Борис Петрович, в упор смотря на племянницу. Едва заметным жестом он отдал приказ стоявшим за её спиной мужчинам выйти, что те сделали сию же минуту, закрывая за собой скрипучую деревянную дверь и для надежности, по всей видимости, подпирая её засовом.

– Роль, которую Вы мне уготовали, вряд ли подходит воспитанной барышне, – не сдержалась от колкого комментария Катерина, медленно делая еще несколько шагов вперед и в сторону, ближе к небольшому оконцу, которое уже давно не видело тряпки: засиженное мухами, укрытое толстым слоем пыли, оно едва пропускало и без того слабые из-за сегодняшних густых облаков солнечные лучи.

– Ошибаешься, Катерина, – с отвратительной улыбкой, полной удовольствия, протянул старый князь, – будущей Императрице стоит помнить о воспитании.

– Получив престол абсолютно бесчестными методами.

На это её высказывание он лишь пожал плечами, отворачиваясь к захламленному столу, чтобы набить любимую трубку табаком. Но после все же отбил удар с присущим ему равнодушием, выражаемым на все её обвинения:

– Еще Наполеон говорил, что те, кто намерен править, должны быть готовы, что их смерти кто-то возжелает. Это естественно.

– В таком случае, Вы тоже должны быть к этому готовы.

Под низким потолком маленькой комнатушки прокатился сухой смех Бориса Петровича. Раскурив трубку, отчего не терпящей табачного дыма Катерине захотелось выбить окно, чтобы хоть немного свежего воздуха запустить в это затхлое помещение, он пристально взглянул на племянницу: