– Мне казалось, ты должна сейчас кружево к свадебному платью выбирать, а не маску на бал, – вертя в руках чей-то предел мечтаний, продолжала изъявлять свои сомнения Катерина.

Она не имела ничего против танцев, тем более в столь достойном обществе, но, признаться, намеревалась провести вечер в тишине и за изучением старых газет, которыми никак не могла вплотную заняться. Ощущения приближающегося праздника не было, зато усталость присутствовала в таком объеме, что точно не с бала на бал порхать. Да и тот разговор с цесаревичем, касающийся странного поведения дядюшки, плотно засел в памяти и не давал спокойно спать: теперь она была вынуждена принять роль покорной племянницы и передавать каждое слово Его Высочеству - требовались доказательства всех их теорий. Иного выхода не существовало. Было решено не уведомлять обо всем Императора, пока ситуация не будет прояснена: Николай хотел своими силами разобраться в этом, а Катерина не смогла бы остаться в стороне.

– Платьем занялась маменька, мне даже узор не дозволили выбрать, – недовольно отозвалась Эллен, прикладывая к лицу то полночно-синий бархат, то зефирно-розовый шелк. – И на моем венчании сегодняшний вечер никак не отразится, а вот тебе не мешало бы развеяться.

– На балу без жениха? – о том, что Дмитрий едва ли вернется в столицу к январю, Катерина знала слишком хорошо, и оттого становилось еще печальнее. Она надеялась на теплый праздник в кругу семьи, но в итоге была вынуждена оставаться во Дворце.

– У княгини Юсуповой недостатка в свободных кавалерах не наблюдается.

– Честно ли это, будучи помолвленной, Эллен?

– Ты же не собираешься кому-либо из них обещаться в жены? Кати, это всего лишь танец, флирт! – всплеснув руками, подруга отбросила обе маски, не в силах сделать между ними выбор. – Я ничего не скажу своему брату, клянусь, – с хитрой улыбкой закончила та, крутанувшись на месте, тем не давая будущей родственнице разглядеть ее лица. Катерина лишь обреченно вздохнула, прекрасно зная этот многообещающий взгляд: именно так одна из самых очаровательных фрейлин склоняла на свою сторону всех, кому доводилось вступать с ней в споры. И именно так задумывала очередную шалость еще будучи институткой.

Но всё же Катерина предприняла еще одну попытку остаться.

– У меня нет платья.

Появляться дважды в одном и том же наряде считалось моветоном, и если где-то этого могли не заметить, то уж в особняке на Литейном уже через пару минут сплетня облетит всех, и разве что мышь в своей норе под полом не будет знать, на каком балу впервые появилась барышня в этом платье, и сколько вечеров оно уже пережило. И всё же старания княжны пропали зря: Эллен только пожала плечами в ответ на это.

– Маменька прислала мне пять новых платьев. Я уверена, что мы сможем подобрать тебе туалет.

С трудом сдержав разочарованный стон, Катерина сдалась на милость подруги: эту битву ей и впрямь не выиграть.

И бой с обыденными девичьими сборами, занимающими несколько часов, как оказалось, тоже. Прислуга уже давно не только зашнуровала на княжне корсет, но и волосы помогла в прическу собрать, закрепив у пучка несколько живых цветов, а младшая графиня Шувалова все еще металась между деталями, не в силах решить, какому атласу отдать предпочтение. То, что аристократии полагалось опаздывать, еще не означало, что следовало приехать к концу торжества.

— Mon dieu, Эллен, как можно столько времени выбирать перчатки? — взмолилась Катерина, уже готовая к тому, что они безбожно опоздают, хоть и некоторая задержка даже поощрялась: щепетильность подруги в составлении туалета ей, безусловно, была знакома, и каждый раз этот процесс вызывал лишь полнейшее непонимание. При том, что княжна, как и все молодые барышни, интересовалась модой, любила подбирать украшения к платьям и следить за собой, не способная выйти дважды в одном и том же на светский прием, найти разницу между шестью парами перчаток белого цвета не сумела бы. А вот ее дражайшая подруга на это лишь отмахивалась, тут же активно начиная разъяснять, что вот здесь оттенок жемчужно-белый, здесь больше похож на оттенок того чудного безе из кондитерской на углу Миллионной улицы, а здесь и вовсе отдает зеленоватыми бликами. Как же им быть одинаковыми?

***

У освещенного подъезда, охраняемого каменными кариатидами, то и дело останавливалась чья-нибудь карета, и в общем шуме тонул стук трости о землю, шелест юбок и приветствия швейцара, поставленного для встречи гостей. Холеные лица скрывались полумасками, а на губах расцветали улыбки: робкие и предвкушающие, искренние и призванные скрыть истинные намерения. Кто-то стремительно входил под каменные своды, кто-то робел, впервые оказавшись на столь значимом вечере. Но мало для кого этот маскарад был одним из многих: княгиня умела сделать свой прием особенным.

Благодарно кивая лакею, подавшему ей руку на выходе из кареты, Катерина осторожно поправила скрывающий её лицо бархат и, оглянувшись на Эллен, замешкавшуюся, чтобы отдать приказ извозчику. Приглашения так и остались у подруги, и княжне бы очень хотелось, чтобы та забыла их на столике, потеряла в спешке сборов или измяла настолько, что они оказались бы непригодными. Правда, надеяться на это было глупо — младшая графиня Шувалова была очень уж аккуратна в подобных вопросах. Поравнявшись с ожидающей её подругой, Эллен потянула ту за собой, вперед, к светящимся окнам и отголоскам музыки: танцы уже давно начались.