– Полагаете, получить роль императорской фаворитки – лучше, чем стать законной женой, пусть и без короны на голове? Имя моей невесты будут трепать во всех салонах и кулуарах. Вы этого желаете для своей племянницы?

– О, Вы, должно быть, не поняли, граф? Катерина не будет фавориткой Его Высочества - она станет его невестой и законной супругой.

Смелости мечтаний старого князя Дмитрий не мог не поразиться - тот с невероятной легкостью говорил об увлечении Николая, словно бы уже завтра на всю Империю Кати должны были объявить царской невестой. Неужто он и впрямь верил в то, что цесаревич решит пойти против устоявшихся традиций и правил? И это даже если забыть о том, что сама Кати не даст на то согласия – в ее чувствах молодой граф сомнений не имел.

– Неужели российские монархи вернули церемонию смотрин в народе? Помнится, даже брак Великого князя Константина Павловича с полячкой был лишь морганатическим, а она была графиней, и от него ждали вступления на престол лишь после его брата.

– Николаю суждено стать великим правителем – Россия при нем сделает еще немало шагов на пути к прогрессу, что был намечен его отцом. И брак не с иностранной принцессой также станет доказательством его близости к народу.

Возможно, с этим бы Дмитрий даже согласился – цесаревич уже сейчас подавал большие надежды, и народ порой даже с излишним восхищением ожидал момента его коронации. В силу приближенности ко Двору, молодому графу нередко приходилось беседовать с Его Высочеством, хоть и в приятельских отношениях они не состояли, и он не мог не засвидетельствовать того, сколь образован и умен был Наследник Престола, какие свежие и порой безрассудные на первый взгляд предложения выдвигал, и сколь сильно даже в текущем статусе радел о процветании Империи. Бесспорно, от него можно было ожидать даже рискованного шага в виде брака с девицей не царской крови, однако это бы вызвало немалый резонанс не только в петербургском обществе, но и среди членов монаршей фамилии.

– Полагаю, сама Кати еще не знает о том, что Вы ей подготовили?

– Отчего же? Она также питает светлые чувства к Его Высочеству, однако ее тяготит обещание, данное Вам граф. Моя племянница воспитана по строгим правилам, и оттого сильно терзается выбором между сердцем и долгом.

Были ли эти слова правдой? Дмитрию казалось, что его невеста искренна в своих чувствах к нему и давала согласие отнюдь не по наставлению батюшки, однако и доля истины в утверждениях старого князя имелась – взгляды, что порой бросала Кати на Его Высочество, и впрямь были переполнены нежностью. И, будучи действительно человеком чести, она бы не смогла просто решиться даже на мысленную измену – непременно бы мучилась сомнениями. Но если спросить ее саму об этом, не полагаясь на слова ее дядюшки, дала бы она ему честный ответ?

Кажется, все эти раздумья четко проступили на лице молодого графа, поскольку Борис Петрович, внимательно следящий за ним, вдруг покачал головой:

– Наша с Вами беседа должна остаться сугубо конфиденциальной, граф. Если Катерина узнает о ней, она еще пуще станет терзаться. Вам ли не знать своей невесты? Следует все обставить так, чтобы она получила полную свободу.

Остроженский определенно чего-то не договаривал. Чем дольше длилась эта беседа, тем сильнее укреплялся в своих подозрениях Дмитрий. Возможно, это и впрямь было традиционное для старых дворян желание выдать дочь или племянницу замуж поудачнее, однако не обходилось здесь и без весомой выгоды для него самого. В чем именно? Почему он так беспокоился об этом браке?

– И как же? – нет, молодой граф не намеревался расторгнуть помолвку только лишь по желанию Бориса Петровича. Однако ему следовало узнать как можно больше о его намерениях и обсудить все с Кати – если раньше Дмитрий полагал, что невесту надо оберегать от Императора и жандармов Долгорукова, то сейчас те милейшие офицеры казались куда честнее и безопаснее.

– Я подобрал для Вас чудную партию в лице княжны Вяземской, Дарьи Андреевны – Вам стоит лишь показать искреннюю влюбленность в эту барышню и намерение жениться, чтобы Катерина дала согласие на расторжение помолвки. Поверьте, Вашему счастью она препятствовать не станет.

– А если я не дам своего согласия?
– все же, решил осведомиться Дмитрий. Лицо Бориса Петровича потеряло всяческую мягкость, маленькие глазки сощурились.

– Ваш брак все равно расстроится, граф.

– Вы готовы выдать свою племянницу замуж даже против ее воли?

– Поверьте мне, Дмитрий Константинович, Катерина не глупа и оценит мою заботу. Выбор лишь за Вами – с улыбкой ли она отправится под венец, или в слезах.

И какие молитвы пропоют за Вас.

Старый князь желал уладить все миром, но, похоже, мальчишка не собирался идти с ним на сделку. Впрочем, от императорского щенка, столь преданно выслуживающегося перед монархом, иного и ожидать не стоило – Шуваловская порода, черти б ее побрали! Весь в отца! Но тогда он сам подписал себе приговор – если через несколько дней Катерина не сообщит о разрыве помолвки, придется устранять эту помеху.

***

Милость Императора оказалась столь велика, что он позволил Дмитрию пробыть в столице до Рождества, однако уже утром вызвал своего адъютанта, дабы распорядиться об его отъезде в Москву, где вновь дал о себе знать революционно настроенный кружок студента-вольнослушателя Ишутина: об этом молодом человеке в последнее время велось немало разговоров из-за его связи с поляками, и нельзя отрицать того, что он вызывал опасения и у дворян, не обрадованных столь часто появляющимися революционерами, и у самого государя. Как его правая рука и подающий надежды офицер, молодой граф Шувалов был отправлен в белокаменную с целью разведать намерения Ишутина, при этом не открывая своей истинной личности. Катерина, сердце которой защемило от тревоги, когда жених ей доложил об этом, намеревалась тотчас же направиться к Императору и умолить того отменить приказ, но остановилась, понимая, сколь глупо бы звучала ее просьба. Что бы она сказала? Что раскаркавшиеся за окном вороны ей почудились недобрым знаком? Что внезапно затухшая свеча навела на дурные мысли? Надуманные суеверия! Да государь бы только посмеялся над ней, попросив не отнимать время пустыми тревогами. И это в случае его благодушного настроения.

Осенив крестом жениха и вручив ему маленькую иконку, что когда-то забрала с собой в день отъезда родных, на память о семье, она, с непонятной для себя обреченностью, попросила держать образ у сердца. Дурные мысли не утихали, и не хотелось размыкать рук, сжимающих родное лицо. Казалось, стоит ему сейчас уйти, и уже им больше не свидеться. Дмитрий шутил и держался с напускной бравадой, но тревога невесты передалась и ему: он знал, что она не беспокоится понапрасну, и не склонна чего-либо надумывать. Клятвенно пообещав, что будет предельно осторожен и станет писать ей каждый день обо всем, он запечатлел легкий поцелуй на ее щеке и направился вниз по лестнице, возле которой состоялось их прощание. Жалобно дребезжали стекла, поддаваясь яростным порывам январского бурана, и сердце вторило этим неровным звукам.