Под конец младшая графиня Шувалова, ничуть не уставшая, а лишь вошедшая во вкус – тем более что в процессе поисков усатого-хвостатого к ним присоединился Великий князь Александр, не сумевший отказать деятельной фрейлине, – предложила выбраться за пределы Зимнего.

– Зачем нам покидать дворец?

– Мы будем подходить к прохожим и спрашивать их имена, – пояснила Эллен, – именно так и будут звать суженого или суженую.

– В таком случае о свадьбе с прусским принцем можешь и не мечтать, – рассмеялась Катерина, позволяя увлекать себя за ворота – сопротивляться уже было бесполезно. Подруга замедлила шаг, недоуменно оборачиваясь.

– Почему?

– Вряд ли на петербургских улицах один за другим гуляют Георг Август или Карл Фридрих, – ответ дал уже Николай, прекрасно догадавшийся о мыслях княжны.

***

Под подошвами мягко поскрипывал снег, коего за пару дней выпало столько, что слуги едва успевали расчищать участки возле дверей, дабы не затруднять вход и выход. Движение экипажей по улицам столицы затруднилось, и теперь то тут, то там раздавалась ругань торопящегося куда-нибудь барина, да причитания распереживавшейся дамы, что опаздывала на примерку платья или званый вечер. А снежинки с неба все опускались, оседая на выпущенных из-под шапки кудрях, покатых плечах и меховой оторочке. Торговец, удерживающий в руках лоток с восточными сластями, то и дело стряхивал набравшийся на прикрывающей его товар бумаге, но это помогало слабо - зима желала напомнить всем о том, чья сейчас очередь властвовать, и любовно укутывала Петербург пушистым белым покрывалом, переливающимся под светом фонарей и выкатившейся на небосвод луны.

Заинтересованно рассматривающая прогуливающихся по Невскому прохожих Катерина старалась не отстать от своих спутников, но дух рождества, впитавшийся в каждый камень и искорку, завлекал, и вспоминалось спокойное, счастливое детство, в котором они вот так же ходили с маменькой из лавки в лавку, выбирая то украшения для елки, то ленты к платью, то присматривая подарки. Тогда все казалось простым и ясным. Вечным. Сейчас – далеким и призрачным.

Не желая в преддверии праздника окончательно погрязнуть в своих невеселых мыслях и тем самым испортить вечер остальным, Катерина, закрыв глаза на свой возраст и положение, склонилась к поребрику, набирая в ладони горсть снега и стараясь придать ей хотя бы относительно цельную форму. Снежинки поддавались плохо, почти не сцепляясь друг с другом, и для получения хоть какого-то кома приходилось подышать на них, слегка растапливая. Примериваясь к маячившей впереди фигурке, уже успевшей отойти вместе с царственными спутниками на добрую пару десятков шагов, княжна не сдержала улыбки и прицельно отправила снежок в полет. Холодный снаряд послушался заданного курса и, будучи запущенным с силой, ударился в высокий цилиндр. Похоже, ей стоило взять несколько уроков стрельбы, поскольку меткость оставляла желать лучшего. Виновато ойкнув, княжна замерла.

– За что Вы мне отомстили, Катрин?
– синие глаза смеялись; Эллен, которая и была изначально выбрана целью для снежного кома, с интересом наблюдала за реакцией цесаревича и подруги. Александр, вынужденный также остановиться, пока еще с недоумением переводил взгляд с одного своего спутника на другого.

– Простите, В… - осекшись, она поспешила догнать ожидающих ее, - Ваше Высочество, - уже тише, памятуя о конспирации, договорила Катерина, - клянусь, этот снежок предназначался не Вам.

– И как же с такой меткостью Вы планировали взять в руки пистолет, княжна?
– не удержался от возможности поддеть ее Николай, чем вызвал удивление со стороны графини Шуваловой и своего брата.

– А Вы бы отказали мне в паре уроков перед этим?

Несмотря на шутливый тон, цесаревич догадывался, что княжна была абсолютно серьезна. Стараясь ничем не выдать своего беспокойства, он только с усмешкой показал свою полную готовность воспитать из нее лучшего стрелка царской армии, предлагая продолжить прогулку. Эллен, все еще с подозрением поглядывающая на подругу, расспрашивать ту ни о чем не стала, но уже точно знала, какие ответы потребует, стоит им только вернуться во Дворец – недомолвки и секреты младшая графиня Шувалова категорически не выносила.

Впрочем, чуть позже Эллен уже воодушевленно рассказывала о развлечении, захватившем уже и аристократов – катании на коньках: в Россию оно пришло лишь при Николае Павловиче и не шло ни в какое сравнение с тем, как развивалось в Европе. Щебечущая о Джексоне Хейнсе, столь сильно отличающемся от чопорных англичан своей манерой катать под музыку, не на скорость, а ради красивого действа, младшая графиня Шувалова, создавала какой-то живой фон: в ее слова почти никто не вслушивался, но они способствовали непринужденной беседе и ощущению легкости. Катерина, смеясь, предложила подруге сменить ее Карла-Фридриха (или как там звали прусского принца?) на столь увлекшего ее американца, а Николай, наблюдающий за барышнями, перебрасывающимися шутливыми замечаниями, внезапно и впрямь заинтересовался изначальным предметом речей Эллен. Правда, его умом завладел отнюдь не Хейнс, а мысли о доступности зимней забавы для жителей столицы. Почему бы не взять пример с Европы?

– Постой, барин, – раздался вдруг хриплый голос, и в поле зрения появилась женщина с монистами на шее и в цветном платке, повязанном вокруг головы. Несмотря на холод, меховая накидка на ее плечах была расстегнута, а длинные плотные юбки скрывали явно обнаженные ноги. Когда-то красивое лицо ее уже было испещрено морщинами, но глаза сверкали, как в юности, а движения были порывисты и быстры. То ли эти ее движения зачаровали, то ли взгляд приковал к себе, но цыганка завладела вниманием всех четверых молодых людей и вскоре ее узловатые смуглые пальцы уже проводили линии по раскрытой ладони цесаревича, заинтересованно наблюдающего за женщиной. Катерина, с детства опасавшаяся цыган, бессознательно сделала шаг ближе к Николаю, Эллен, скорее завороженная, нежели испуганная, напротив, подалась вперед. Робкий Александр держался брата, но чуть в тени.

– Давят на тебя обязательства, барин, - покачала головой цыганка, - солнце за твоими плечами вижу, теплое, яркое. Люди к тебе тянутся, люди славят тебя. Великим человеком тебе уготовано стать.

Катерина, стоящая рядом, не удержалась от улыбки - все так говорила старая женщина, все так: народ любил цесаревича, народ нуждался именно в таком правителе. Он мог продолжить начинания своего отца, вывести державу на новый уровень, и это отнюдь было не идеалистичными мыслями девичьего сердца - о том же твердили и учителя Наследника Престола, и министры, с коими ему довелось побеседовать.