– Это очень плохо, что мы разделились, - произнес со вздохом профессор, - предлагаю вернуться всем.

– Подождем пять минут, - сказал нарочито спокойно Паралличини.

Они подождали, пританцовывая, и десять минут, и пятнадцать, и двадцать.

– Похоже, старик улегся спать, погас свет в окошке, - заметил Войшило.

Под и Мед не возвращались, не видно было и старины Кро. Паралличини взвалил на себя вещи ушедших. И все, переполненные тревогой, молча побрели назад. Метров через сто друзья наткнулись в темноте на Кро, у которого усы стояли дыбом от холода или от пережитого потрясения.

– Я потерял тут очки, сообщил он странным тоном, - пока шарил по земле, нашел чью - то ногу, посветите мне.

Путники, замирая от ужаса, боясь увидеть разорванных на части Пода и Мед, закрыли глаза. Адриано поспешно зажёг зажигалку. На земле, действительно, лежала оторванная нога в военном ботинке, а поодаль - очки Кро. В тумане раздались приближающиеся звуки, от которых всем стало не по себе.

– Не гасите свет!
– раздалось из темноты.

Послышались быстрые шаги и не ровное дыхание. Запыхавшиеся и возбужденные Под и Медуница выскочили из тумана.

– Сначала мы пошли на свет в окошке, - взволновано рассказывала Мед, - но он удалялся от нас, а потом и вовсе исчез! Мы дошли до нашего шалаша, повернули назад и сбились с пути, потом Под запнулся об убитого безногого солдата, и мы побежали наугад! Считайте нас идиотами, но мы так и не нашли избушку!

– Исчезла, как и появилась, - изрек Кро.

– Да, старина, без уфолога здесь не обойтись, - поддакнул Паралличини.

Профессор скомандовал идти на север, и путники молча зашагали, ничего не понимая, кроме холода. Они шли часа два вдоль края поля, боясь сворачивать в лес, поле закончилось, потянулся пугающий лесок, сквозь который приходилось пробираться, касаясь холодных ветвей озябшими пальцами. За кустами заблестела река, и Варваре Никифоровне даже показалось, что она слышит запах очага и крова. Помогая друг другу на грязном скользком склоне, путники почти спустились к воде, как из кустов раздался грубый женский голос: 'Кто такие?! Стой, не то Каре Сарыга кликну!'

– Нас ещё и псами затравят!
– сообщил о своих опасениях осипший Кро.

Из нависших над водой кустов выбралась крупная женщина в вязанной шале с большим синяком под глазом. В ее руке блестел гарпун, наподобие тех, с какими охотились на крупную рыбу первобытные обитатели лесов. Путники уставились на грозное оружие.

Рассказ третий. Не преследуйте радугу!

Профессор перевел взгляд на противоположный берег и увидел черные очертания домов и ярко - оранжевое светящееся окно высоко над землей.

– Мы ищем мужчину, женщину и девочку, - сказал Войшило без обиняков.

Женщина хмыкнула и уставилась на перстень Варвары Никифоровны.

– Мы Вам заплатим, - с готовностью отреагировал профессор.

– Что мне ваши деньги?! Кабы белок наловили или куниц, или хоть колечко подарили!
– заявила обиженным тоном лесная жительница.

– Конечно - конечно, - решительно произнесла Ро, снимая с поспешностью свой перстень и желая отвести разгоревшиеся глаза охотницы от Кольца предков на руке Варвары Никифоровны.

Женщина, откинув гарпун, проворно схватила перстень и повесила его на кожаный шнурок на шее. Путники с удивлением заметили, что на шнурке уже висели несколько колец.

– Меня зовут Фуксия, - радушно сказала женщина, - отведу вас к себе!

Она легко подхватила погашенный фонарь, своё грозное оружие и большое деревянное ведро, в котором плескалась еще живая рыба, и, приговаривая всякий вздор, повела незваных гостей к широкому бревну через реку. Крылатые черные тени побежали по блестящей воде вдоль бревна. С раскинутыми в стороны руками путники перебрались на другой берег и очутились возле самого дома Фуксии, крайнего в деревне. Все поднялись по скрипучему крыльцу и вошли в избу. В нос ударил запах хлеба и кислого молока для выделки шкур. На русской печи послышались шорохи, и лысый носатый ребенок хрипло спросонок спросил: 'Наглушила, маманя?'

– Наглушила, есть чем гостей угостить, - приглушенно отозвалась Фуксия, боясь кого-то разбудить.

Она зажгла фонарь, и путешественники увидели, что вся изба состоит из сеней и кухни. С печи доносилось посапывание, крупная рыба в ведре раздувала жабры и шумно билась.

– Вона Каре Сарыг еще не спит, - радостно сообщила хозяйка, - поднимайтесь к ней, можа кто там останется, у меня - то все не поместитесь, а я пока стол накрою.

Фуксия указала на ярко-оранжевое окно через дорогу. Усталые путники встали со скамеек, взяв самое необходимое из вещей, вышли на улицу, на другом конце которой тут же забрехали недовольно собаки. В эту глухую пору на всю деревню светились только три окна: у Фуксии, у Каре Сарыг и в большом белом доме, расписанном синими цветами.

Профессор, глянув на ярко - оранжевое окно, стараясь не скрипеть ступенями, поднялся по высокому крыльцу и, отворив не запертую дверь, вошел. Остальные, ступавшие, как мышки, столпились за его спиной в просторных сенях, заставленных корзинами с брусникой и берестяными туесками. Дверь в натопленную кухню была распахнута, и друзья увидели, что вся кухня устлана медвежьими шкурами, в углу на соломенных тюфяках лежали большие подушки с вышитыми наволочками и одеяла из рыси. На столе белела скатерть с простым вышитым орнаментом, а на ней - разбросаны разноцветные моточки ниток, бусинки, книга и цветок, похожий на полевой мак. Каре Сарыг сидела к вошедшим спиной, вышивая при свете фонаря, и разговаривала сама с собой. Небольшое окно было завешано оранжевым цветастым платком, на плите булькал чайник. Но все изумленные взгляды остановились на девушке с длинными золотистыми волосами, украшенными яркими ленточками и меховыми шариками. Даже сидящая на маленьком стульчике Каре Сарыг казалась очень высокой, настоящей богатыркой. На ней была простая холщевая вышитая белая рубашка, поверх которой девушка накинула безрукавку из чернобурки. Путники внимательно прислушались к речи, показавшейся им странной.