– Что Веню Плотникова замочил молодой талантливый автор. Раньше мы эту версию не рассматривали.

– Ну, я же писатель, - загордился Михаил.

Подняли тост за творческих людей. Потом выпили за публикации. Потом, почему-то не чокаясь, за издателей.

– Если директоров убили за деньги, то редакторов - за дело, - заявил с пьяным ожесточением Игорь.
– И убили, наверное, нас несчётно.

– Редакторов никто не считает, кому это нужно?
– пожал плечами Григорий.
– Одного грохнули, другого наняли, делов-то. Редакторов и верстальщиков как грязи. Больше только корректоров.

– А писателей?
– спросил автор из Таллина.

– Ну, ты сказанул!
– заржали сотрудники "Напалма", и Алексей почувствовал себя в своём коллективе.

В пивной просидели два с лишком часа, но о трудовой дисциплине никто не думал, как не думал о заветах гендиректора не бухать с писателями и прочей начальственной чесотне. Пьяного автора проводили до Пушкинской и расстались под вздохи печали о павшем сотруднике.

– Он, наверное, искренне жалеет Плотникова?
– пробормотал Астролягов, пока шли в издательство.

– Забей, - сказал Игорь.
– Авторы как коты. Пока ты их кормишь, они за тобой ходят. Едва роль раздатчика перемещается в другие руки, авторы про тебя забывают.

По дороге домой Алексей почувствовал на себе груз обязанностей. За несколько часов он изменился. Превратился в мелкого начальника. Ничего не знающий, ничего не решающий журналист уступил место компетентному администратору, наделённому властью распоряжаться чужими усилиями. Алексей догадывался, что администратор в нём будет развиваться, как личинка чужого, укрепляться и матереть.

Глава 3

С новой работой началась новая жизнь. Мир стал простым и приветливым, как после первой бутылки пива. Алексей ходил пять раз в неделю на службу и с одиннадцати до восемнадцати читал детективы.

– Рукописи у нас делятся на нужные, не нужные и те, что приходят сами, - первым делом объяснил Игорь.
– Самотёк бывает качественный, но такой редок, два-три на сотню, чаще, один. Есть графоманский - порядка двадцати рукописей из ста. А есть серый, который составляет основную массу. Иногда пишут сумасшедшие. Они пишут бред. Почти весь бред тоже серый. По-настоящему безумных тестов так же мало, как качественных. В численном отношении гениальность и помешательство идут рука об руку.

– А был когда-нибудь роман психа, написанный гениально?

Игорь подумал и помотал головой.

– Нет. Безумие - это болезнь, а больной не в состоянии сделать что-либо хорошо. Для писанины, пусть даже графоманской, нужна голова, а у психа мозг поражён, поэтому он и называется психически больным. Слова он связывает плохо, рассуждает путано, зато хватает ярких озарений, логически не вытекающих из написанного. Ты узнаешь творчество сумасшедших, когда встретишь. Безумие приметно.

– Видел я в газете, - вспомнил издательский дом "Сумеречный взгляд" Астролягов.
– У нас этих сумасшедших было пруд пруди. В основном, письма слали, поскольку добраться до редакции было трудно.

– У нас тут проходной двор, - сказал Григорий.
– Надо охрану на вход посадить, как раньше было.

– А чего у нас на первом этаже? Там какая-то движуха, не похожая на издательскую.

– Юридическая фирма. Раньше всё здание было наше, но после кризиса Матвеев сдал нижний этаж, да и штат в издательстве сильно сократился.

– Мы теперь как в крепости. Сверху наши, снизу немцы, - оскалился Григорий.
– Будем держать оборону.

– Графоманы попробуют завалить нас рукописями, но мы будем отступать всё выше и выше, пока это ядовитое дерьмо не настигнет нас.

– Чтобы дерьмо, да не настигло?
– горько усмехнулся Григорий, его слова прозвучали как упоминание о верёвке в доме повешенного.
– Дерьмо обязательно накроет с головой. Мы уже по уши.

– Не накроет, - открестился Игорь.
– За что я люблю электронную почту - выделил все письма сегодняшнего дня, нажал на кнопку и их не стало вместе со всем прикреплённым самотёком и просьбами о помиловании. Удалил и навек забыл. Вот раньше рукописями было завалено любое издательство реально выше головы.

Астролягов вспомнил редакцию "Сумеречного взгляда" в эпоху начала компьютеризации, когда обеспокоенное пришельцами, колдунами, порчей и сатанистами население писало грамотки на тетрадных листках и присылало в конвертах каждый день. Иногда в конвертах обнаруживали бритвенные полотна. Читатели любили своих писателей.

– Рукописи можно на помойку отнести или в макулатуру сдать и получить за это немножко денег, - охотно поделился опытом Алексей.

– Возиться...
– поморщился Игорь.
– Сейчас надавил "делет" и - всё. Не хочешь дураков, нет дураков. Они теперь бесплотны. Как мне нравится жить в двадцать первом веке!