Сознание вернулось, только когда меня, связанного, словно рождественского гуся, совершенно голого и расписанного с ног до головы какими-то красно-чёрными узорами приковали к каменному алтарю посреди огромной пещеры, заполненной явно принявшими какой-то галлюциноген людьми. Кандалы и цепи отличались добротностью, а магия здесь вообще не работала. Оставалось только притворяться трупом, дожидаясь благоприятного момента для побега. И он вскоре представился… почти. Когда расписанный не хуже меня дикарь, на поясе которого болталось что-то, отдалённо напоминающее ключ от моих оков, успокоенный моим «бессознательным» состоянием, подошёл достаточно близко, чтобы я смог дотянуться до ключей, откуда-то послышались радостные предвкушающие крики, и в поле моего зрения появилась процессия воинов, нёсших на шесте, как добычу, ещё одного так же раскрашенного пленника. Судя по габаритам, это мог быть юноша или даже подросток. Его бессознательную тушку сгрузили рядом с моей, устроив нас на алтаре валетиком, на мгновение освободив от кандалов мою левую руку. Следом за ним принесли захваченные вещи. Над нами с довольным видом склонился местный жрец, и я приготовился, было, захватить в заложники эту страшную рожу, но тут… Вот чего-чего, а такого поворота событий я не предвидел. Безвольный паренёк, ещё минуту назад изображавший рядом со мной труп, вдруг, словно вихрь, взвился с каменной плиты, прицельным пинками в промежность отключая притащивших его мордоворотов. И, пока эти два мастодонта с утробным воем оседали на пол, задохлик выхватил из своего раскуроченного рюкзака беретту и, почти не глядя, всадил пулю в алтарь, перебив сковывавшую нас общую цепь. Вот отдача от разорвавшейся цепи меня и пробудила от спячки. Выхватив у опешившего охранника сучковатую дубинку, я парой ударов по стратегическим точкам отправил в нокаут ещё двоих и с садистским удовольствием притянул к своей груди тщедушного жреца, враз растерявшего свой апломб, стоило ему только увидеть выражение моего лица:

– Ведь ты же не хочешь быть мёртвым героем, амиго? – после укуса, оставленного мне на вечную память Нагайной, мой голос как никакой другой подходил для запугивания зажравшихся выскочек. Да и местный диалект я неплохо изучил ещё во время летних путешествий в мою бытность профессором Хогвардса.

Жрец задёргался в моих руках, мотая головой, и срывающимся голосом прокричал что-то вроде запрета приближаться к пленникам. А дальше мы прорывались к выходу из пещерного храма. Мой вёрткий и подвижный, словно состоящий из ртути товарищ по несчастью прокладывал нам дорогу с помощью своей беретты, а мы с любезно согласившимся нас проводить жрецом (ещё бы не согласился, с собственным-то отравленным кинжалом у горла) замыкали отход нашей маленькой группы. Спасибо разведчикам Гильдии, план храма я запомнил хорошо. В принципе, он был довольно примитивен, и, если нам удалось бы прорваться через боковой тоннель на верхние ярусы, вряд ли они смогли бы нас преследовать. Особенно если сжечь за собой подвесной мостик. Задумываться сейчас о том, что мне все-таки придётся сюда возвращаться, не хотелось. В следующий раз я не буду торопиться и просчитаю операцию до мельчайших деталей, хватит с меня этой… гриффиндорщины. К тому же, ещё поджидая благоприятного момента для побега, мне удалось заметить «Лик Вечности» на золотом вычурном постаменте, а значит, Джокер не успел-таки меня опередить. При воспоминании о конкуренте какая-то мысль на мгновение «зацепила» сознание, но «поймать» её не удалось, не до того было. Отравленный кинжал возле чужого горла тоже держать надо умеючи. Нам был нужен живой заложник, а не труп.

Удача нам пока не изменяла. Вырвавшись из зала и свернув в боковой коридор, мы побежали к выходу, но тут притихший жрец вдруг вывернулся из моей хватки и, нажав на какой-то уступ на стене, провалился в открывшийся в полу люк.

И тут же с двух сторон коридора послышался топот ног. Спрятаться было негде. Я попытался, было, нашарить на стене тот хитрый рычажок, что открыл путь отхода нашему несостоявшемуся «другу»-жрецу, но шансов найти его за столь малое время и в подобной обстановке не было никаких. Если бы ещё мой спутник не вертелся, напрасно теряя время и заслоняя и без того слабый свет…

– Вместо того чтобы дёргаться, лучше помоги…

– Вверх! Быстро!

– Что?! – я хотел высказать этому сопляку всё, что… но тут мой взгляд выхватил два небольших скальных карниза под потолком, почти незаметные в слабом свете чадивших факелов приближающейся погони, и я, проглотив уже готовые сорваться с языка слова, подпрыгнул, раскорячиваясь между двумя узкими выступами, словно морская звезда. Всё-таки этот мальчишка – гений. В груди впервые с момента моего возвращения из беспамятства затеплилось горячее чувство куража, а не досада на себя вперемешку с желанием порвать кого-нибудь в клочки и пустить их по закоулочкам. На мгновение мой взгляд встретился с глазами этого мелкого катаклизма. Такие непривычные для этой местности зелёные омуты лучились насмешкой… Тотчас же две преследовавшие нас группы обкуренных качков столкнулись почти под тем местом, где я застыл, забыв даже как дышать. И тут это невозможное существо весело мне подмигнуло. Вот нашёл время и место!!! Внизу, прямо под нами, вовсю шли разбирательства, какая сволочь упустила жертвенных овечек и что с этой нехорошей личностью делать. Ор стоял такой, что стены сотрясались, и я в любой момент боялся сорваться, а эта мелочь нагло… Тут я поймал себя на том, что совершенно по-дурацки лыблюсь в ответ… Дурдом на прогулке, а не серьёзная операция, чуть было не завершившаяся полным провалом. Конечности затекли и с каждой минутой ныли всё больше и больше, мышцы уже дрожали от напряжения. Повисите под потолком, растопырившись словно краб – поймёте. Я уже, было, начал мысленно вспоминать рецепты самых зубодробительных зелий, только чтобы отвлечься от боли и не сорваться на головы нашим преследователям, а мой… спаситель (кто его просил меня спасать – и сам бы справился) только беззвучно смеялся. Зрелище он из себя при этом представлял и впрямь занятное. Лохматый, раскрашенный с ног до головы чертёнок с посверкивающими на чумазом узком лице неожиданно светлыми глазами и с зажатой в зубах лямкой рюкзака. Эта картина в бликующем свете факелов отдавала сюрреализмом. Я даже сбился, поместив в рецепт Сердечного эликсира вместо красавки… кровохлёбку… Тьфу! Хотя… почему собственно? Созерцание этого поджарого тела с напряжёнными в попытке удержаться в неудобном положении мышцами отвлекало не хуже старинных рецептов.

Фух!!! Наши недавние и не совсем приятные знакомые наконец-то соизволили убраться из коридора, попутно поминая всех наших предков и родню выбранного «крайним» сородича до седьмого колена. При этом они вовсе не пытались таиться и приглушать голоса, так что во всём этом бедламе едва слышные стоны, вызванные нашим приземлением на затёкшие ноги, не привлекли ничьего внимания. Не сговариваясь, мы как можно бесшумнее направились в противоположную удалившимся преследователям сторону. Хорошо, что на дворе стояла безлунная ночь – нам удалось незамеченными добраться до того самого мостика над горной рекой, что был отмечен на составленном Гильдией плане, и даже пройти по этой неустойчивой конструкции до середины.

И тут луна соизволила не вовремя выглянуть из-за тучи, и не примеченный нами раньше часовой, заметив нас, подал сигнал тревоги. Нас вновь зажали меж двух огней. В такой ситуации даже мой нестандартно мыслящий спутник не смог найти выхода, а я лихорадочно вспоминал заученную наизусть карту, пытаясь нашарить хоть малейшую лазейку, но всё упиралось в ту самую бурную реку, через несколько сотен ярдов уходившую в подземное русло и… теоретически несущую свои воды как раз в нужном для нас направлении. Стоило только кинуть взгляд на эти тёмные буруны, зловеще перекатывавшиеся в лунном свете и услышать грозный рокот, как всякое желание использовать такой путь спасения пропадал напрочь, но… он был единственным. Объяснять что-то не было времени, и я, схватив в охапку своего товарища по несчастью, оттолкнулся от пружинившего настила и, резким движением накренив подвесной мост, вывалился со своей отчаянно сопротивлявшейся ношей «за борт». Лететь пришлось долго, футов с шестидесяти. За это время мой неугомонный спутник успел весьма ощутимо врезать мне локтём под рёбра и пополнить и без того немалый список ругательств, которые тот выдавал со скоростью пулемётной очереди на всех языках мира разом. Руки были заняты, пытаясь удержать это чудо – поодиночке мощный горный поток разбил бы нас, словно щепки. Пришлось затыкать ему рот поцелуем. Полностью выдохшийся, без запаса воздуха при погружении, он был бы для меня обузой. Губы «мелкого» оказались твёрдыми и слегка обветренными, а поднявшийся из горла недовольный рык, несмотря на всю незавидность нашей ситуации, заставил меня довольно хмыкнуть, и тут… это… недоразумение мне ответило, нагло вторгаясь своим языком в мой рот. От неожиданности, я успел набрать полную грудь воздуха, и… тут наш «свободный полёт» подошёл к концу. Со всей силой помноженного на нашу общую массу ускорения мы врезались в бурлившую воду и погрузились футов на пятнадцать. И вновь мой спутник удивил меня, не позволив всплыть сразу. Как выяснилось, этим он спас нам обоим жизнь. Не успели мы погрузиться в воду, как рядом с нами маленькими торпедами стали проноситься пули. Преследователи явно не желали выпускать добычу живой. Ещё тогда у меня в голове мелькнула мысль, что уж больно рьяно эти дикари взялись за преследование неудачливых похитителей артефакта. Я бы на их месте предоставил с ворами разбираться реке. Но задумываться о посторонних вещах было как-то не с руки, надо было позаботиться о собственных бренных шкурках. И тут этот паразит сориентировался раньше меня. Поднырнув под основной бурливший на поверхности поток, он, ловко отталкиваясь ногами от подводных камней и обхватив меня за пояс одной рукой, повлёк нас в сторону от стремнины. Опомнившись, я тотчас же начал помогать, удвоив наши силы на поприще общего спасения, и вот спустя бесчисленное множество острых камней, так и норовивших пропороть ногу или руку неосторожному ныряльщику, чёртову уйму крутых поворотов подземной реки, пинты проглоченной во время судорожных вздохов воды, нам, основательно измочаленным и выдохшимся, удалось-таки выбраться на берег. Сколько мы проболтались в реке, ни один из нас определить не смог. Чутьё дало сбой. Магия по-прежнему не работала, а сил не хватало даже на то, чтобы оттащить свои тушки подальше от воды. Так мы и уснули – в обнимку…

Проснулся я от того, что моя многострадальная правая верхняя конечность немилосердно дёргала и болела, отходя после того, как на ней несколько часов проспал мой лохматый товарищ по несчастью. И теперь, когда это мелкое недоразумение, видимо, в поисках тепла окончательно устроилось на мне, как на матраце, обхватив меня руками и ногами, по руке словно целый муравейник маршировал. Всё в общем-то было бы неплохо – тело, прижавшееся ко мне, оказалось стройным и ладным, с соразмерно развитыми мышцами и… так мило посапывало, уткнувшись носом в мою шею, не давая мне замёрзнуть в каменной пещере, но… подо мною была отнюдь не пуховая перина, и даже не земля, а острые, впивающиеся в спину камни, что разом перевешивало все положительные стороны такого соседства. Но на будущее… на будущее я решил познакомиться с моим спутником поближе. Признаться, юноша меня заинтересовал. Растормошить его удалось только с третьей попытки. Парень только отбрыкивался от моих рук и всё сильнее прижимался в поисках тепла. Из-за шумевшей рядом реки слова были почти не слышны, и как ни жалко мне было избавляться от такого «одеяла», я ухитрился-таки извернуться и скинуть с себя приставшего, словно банный лист, мальчишку. Судя по всему, тот от такого неожиданного пробуждения довольно серьёзно приложился пятой точкой об острые камни, потому что следующее, что я почувствовал, был довольно ощутимый удар ногой по рёбрам.

– Ещё раз так сделаешь – в бараний рог скручу.

– Экий ты чувствительный! Я же только потянулся. Если бы мне, во имя Великого Змея, понадобилось бы тебя прибить, ты бы уже со мной не разговаривал.

Насмешливый голос был вовсе не таким высоким, как мне представлялось раньше, да и с возрастом я, пожалуй, ошибся – мой невольный попутчик явно давно вышел из подросткового возраста. Тьма вокруг стояла такая, что хоть глаз выколи, но слушать-то мне никто не мешал. Незнакомец говорил на местном диалекте без акцента и клялся, как положено, персонажами из местного магического пантеона. Значит, маг. Местный искатель приключений? Таких здесь восемьсот пятьдесят на тысячу… Но что-то подсказывало мне, что этот вёрткий ушлый парень – не перуанец. Может быть, слишком светлый цвет глаз? Да и что он мог делать у идолопоклонников? Местные даже проводника мне дать отказались, настолько боялись этого культа. Турист? Не похоже. И тут меня осенило… Джокер!!!