— Знаешь, — Энзо садится на пол, прижавшись спиной к стене возле нее, и смотрит на Елену, — случается, что люди ненавидят своих родственников. По разным причинам, так бывает.

— И у тебя? — она вскидывает на него изумленные глаза. Он усмехается и проводит рукой по губам.

— И у меня.

— Ты ненавидишь свою семью?

— Это… сложно, — он передергивает плечами и нервно кусает губы, — сомневаюсь, что мне стоит рассказывать о себе сейчас. Лучше подожду, пока ты вырастишь и будешь понимать больше, чем сейчас.

— Так ты действительно берешь меня к себе? — Елена перемещается, сев напротив него, и внимательно смотрит ему в глаза. — Насовсем? Никуда не продашь, не подаришь и не выбросишь?

— Считай, что я твой старший брат теперь, — улыбается Энзо.

— Брат?

— Ну, в отцы я явно не гожусь. Вот сколько ты мне дашь?

— Нисколько, у меня нет денег, — щурится девочка и едва ли не впервые за все время лукаво улыбается. Он смеется, а она тем временем продолжает, пожав плечами. — Двадцать пять? Где-то так.

— Радостно. Мне девятнадцать, Елена.

Она округляет глаза, удивленно посмотрев на него, и поджимает губы.

— Я думала, ты старше.

— Так и задумывалось. Понимаешь, к своим девятнадцати я добился того, чего не добиваются и в тридцать лет. Но я к этому стремился: к уважению, к деньгам, к власти. Я хотел всего этого и получил. Самое главное в достижении своей цели — это соперники, люди, которые пытаются тебя обойти.

— И у тебя был сильный соперник?

— О да, — Энзо фыркает, закатив глаза, и насмешливо смотрит на нее, — очень сильный. Сколько себя помню, мы соревновались: у кого денег больше, машина круче, девушка симпатичнее. И так было до тех пор, пока… пока я не выиграл.

— А он?

— Тебе нужно поспать, — он вдруг резко поднимается, отряхнувшись, — уже поздно, а я не люблю, когда кто-то спит днем. Правда для тебя я сделаю исключение, но только один раз. Я не хочу отступать от всех своих правил.

— Я готова делать все, что ты скажешь, — Елена тоже вскакивает, как-то испуганно и нервно глядя на него, — я не знаю, почему ты решил вытащить меня оттуда и дать мне шанс, потому что я не верю в человечность. Но я буду преданна тебе, клянусь, хотя бы из-за того, что ты дал мне возможность начать все с начала. Только… — она сглатывает, потупившись, — не бросай меня сейчас, хорошо? Я сделаю все, только скажи. Только… не бросай меня, — неожиданно ее прорывает, и слезы начинают струиться по ее щекам.

Энзо становится не по себе от того, что это маленькое, подавленное, побитое жизнью существо все это время держалось из последних сил, цепляясь за жизнь и свободу, и вот сейчас, наконец поняв, что она спасена, она сломалась, дав волю эмоциям.

Шагнув вперед, он крепко обнимает ее, надеясь, что на этот раз она не оттолкнет его, но она лишь теснее жмется к нему, вцепившись в его одежду с такой силой, словно боится, что он ее отпустит. Энзо проводит рукой по ее грязным, спутанным волосам, дрожащим плечам и понимает, что он теперь несет ответственность за этого ребенка.

— Я научу тебя жизни, Елена, — выдыхает он, зажмурившись, — клянусь.

— Ладно, я не думал, что это будет так сложно, — сокрушенно пыхтит Энзо, пытаясь открыть дверь ванной. — Елена, если ты упадешь, я не буду собирать тебя по частям!

— Я справлюсь! — отзывается она в ответ и оглядывает огромную, нереально чистую ванную. Кафель, мрамор, зеркала, полотенца, позолоченные, блестящие краны… Она кажется себе слишком грязной для этого места, ей становится жутко, когда она видит ванную, в которой, по ее мнению, могли бы уместиться минимум три взрослых. — Или нет… — добавляет девочка уже тише и медленно проводит рукой по гладкому краю ванной.

— Елена, — слышится из-за двери, — послушай, я не говорю, что хочу тебя мыть. Позволь мне помочь тебе хотя бы с волосами, а пока ты будешь принимать душ, я постою рядом, чтобы подстраховать тебя. Хотя, ей-богу, я не понимаю, почему ты боишься меня. Я ничего плохого тебе не сделаю, я пообещал.

— Я знаю, — она открывает дверь и смущенно смотрит на него снизу вверх, — просто не хочу, чтобы… чтобы… чтобы…

— Кто-то видел тебя без одежды, я понял, — он кивает и тяжело выдыхает. — Личное пространство, смущение перед взрослым человеком противоположного пола — все это более чем очевидно. Но, поверь, если бы у тебя была семья, родители бы помогали тебе мыться первые годы твоей жизни. Я просто боюсь, что ты поскользнешься и ударишься.

— Я… я не могу…

— Послушай, — он опускается на корточки и сжимает ее руки в своих ладонях, — хорошо, давай сделаем так: я сяду на стул возле ванной, спиной, мы закроем шторку, но я буду рядом, потому что я правда не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Идет?

Елена мнется, нервно кусая губы и стараясь не смотреть на него, отчаянно краснея. Потом начинает перебирать пальцами край своей грязной кофты и переминается с ноги на ногу.

— Хорошо, — наконец шепчет она, и Энзо облегченно выдыхает.