— Почему… Почему ты сказал смерть? — я перебил его длительные речи и не мог ничего поделать со своим заиканием.

Мой одногруппник взял бутылку, кидая ее в меня, но промазываясь из-за своей нетрезвости.

— Потому что она, блять, умерла! Где твой мозг?! — его голос был громким, полным безумства.

Но эта боль в его интонации была пугающей. Мне казалось, что Гарри впал в расстройство и уже сходил с ума. Но, возможно, причиной такого неадекватного поведения был алкоголь. Кто умерла? Первое имя, которое пришло мне на ум, заставило меня вздрогнуть. Мэри не могла умереть. Ком в горле начинал душить меня, и я уже не мог произнести ни слова. Я посмотрел на Гарри. Он закрыл глаза ладонями, издавая какой-то странный, болезненный свист. Я не стал спрашивать, как это произошло. Это было бесполезно. Поэтому я зашел в интернет. И первая новость, которая всплыла, была новость об авиакатастрофе сегодняшним утром. У меня внутри всё опустилось. Я мигом спустился на первый этаж, так как помнил, что у него на журнальном столике всегда стоял свежий ежегодный справочник, поэтому, только завидев толстую книгу, я стал обзванивать все больницы, службы спасения и стационары подряд. Когда я наткнулся на госпиталь, куда отвезли всех пострадавших в крушении самолета, я понял, что мой пульс участился еще сильней.

— Имя пострадавшего.

— М-Мэри Адденс, — я заикался, прикладывая кулак ко рту.

Гарри не звонил никуда, я был уверен. Но я не винил его, потому что он точно не мог мыслить разумно, а тем более трезво. Через трубку было слышно, как женщина вбивала что-то на клавиатуре, какие-то едва слышимые голоса шептались между собой.

— Мне очень жаль, сэр.

Женский голос выдержал паузу, и мир в глазах стал темнеть. Мое дыхание остановилось на выдохе. Мозг просто не давал сигнал на вдох.

— Мари Адденс скончалась в больнице. Около часа назад.

У меня затряслись руки, я едва мог держать телефон.

— Примите мои соболезнования. Если вы являетесь родств…

Гаджет выпал на пол. И я застыл в бездвижном положении. Холодный пот выступил на лбу. Я не раз в своей жизни бывал на похоронах. Мои родственники, двое друзей. Один — от наркотической зависимости, другой — в аварии прошлым летом. Я всегда думал, как это: был человек, смеялся с тобой, обсуждал с тобой твои и свои проблемы, плакал, чувствовал, и в одно мгновенье ничего не стало.

Теперь еще одна подруга — в авиакатастрофе этим летом.

Мне хотелось прокричаться, но я взял себя в руки. Неожиданно мне вспомнилось, что я пришел сюда не для того, чтобы просидеть в гостиной. Встав и собравшись с мыслями, я поднялся вверх по лестнице. Гарри так и сидел на полу с открытыми, но невидящими глазами. Казалось, что он совершенно не моргает. Я не знал, что сказать. Ему не нужны были мои слова. И тем более я не собирался говорить ему ничего. Он уже знал это.

— Гарри.

Потянув его за предплечье, я хотел усадить его на кровать и убрать осколки. От меня ведь должен был быть хоть какой-то прок? Мне не составило труда перевалить его на кровать, потому что он абсолютно не сопротивлялся. Он был «труп». И я не знал, кто был мертвее сейчас, Мэри или он. Оторвав лист из первого попавшегося журнала, я собрал на него осколки от двух только что разбитых бутылок. Самая первая разбившаяся бутылка отняла больше всего времени, потому что там был разлит еще и какой-то алкогольный напиток. Либо ром, либо коньяк. Когда я выбросил осколки и протер пол, я снова вернулся в спальню. Гарри не сдвинулся с той позы, в которой я его оставил. Его ноги свисали вниз, а глаза были устремлены в потолок.

Он не говорил ни слова.

Он не моргал.

Он не двигался.

И я знал почему.

Его не было здесь.

========== Глава 62. ==========

POV.Harry

Кажется, на дворе был ноябрь. Снег лежал уже по самую лодыжку, и жуткий холод окутывал тебя с головой, стоило только выйти за порог. Люди готовились ко дню Красного мака, оплакивая ветеранов войны, и даже к Рождеству, хотя до него еще было больше месяца.

Я лежал на кровати. Я делал это каждый день с конца июля. Но как ни странно, мне ни чуть не надоедало. Дни летели незаметно, я даже не знал, какое было число. Кто-то вечно приходил ко мне, пытаясь чем-то увлечь. Кто-то готовил мне еду. Кто-то убирал дом. Мне казалось, я видел Стэйси Макколин, маму, Луи, Джемму, даже Эда. Возможно, приходил кто-то еще, но я не помнил. Множество лиц я не пускал в дом, хотя они особенно и не старались. Слова поддержки, попытки поднять мне настроение, речи с соболезнованиями всплывали в моей памяти иногда, но я не мог разложить все по полочкам. Все голоса смешались в один в моей голове и повторяли одно и то же. Мэри больше нет. Кто-то приводил доказательство, исходя из речей служащих больниц. Кто-то утверждал, что никто не выжил. Кто-то говорил, что ей сейчас хорошо. Но слова пролетали мимо меня, и я никогда не прислушивался к ним.

Я просто думал о ней.

Как у нее дела?

Я писал ей, но она не отвечала на мои сообщения.

Как поживают ее родители? А они у нее есть?

Я думал о ней.

Мне приходили в голову идеи увидеть ее снова. Для этого мне не нужно было больших усилий, но меня отвлекали мысли о матери и сестре. Я не мог бросить их.

Я ненавидел ее.

За то, что она оставила меня в этом мире одного.

Но иногда я садился ночью, облокачиваясь об изголовье кровати, и говорил с ней часами напролет. Мне казалось, что это еще не всё. Это не могло быть концом нашей истории. Но я не опровергал это, когда кто-то утверждал факт о ее несуществовании. Я стал немного живее. Чувство голода в последние несколько дней тревожили меня, заставляя вставать и есть. Хотя потом меня рвало обратно, и я не мог ничего поделать с этим. Кто-то забрал весь алкоголь из моего дома, сводя меня с ума. Меня преследовала бессонница. Меня окутывала депрессия. Я сбился со счета. Когда какой день и что происходит. Один день был копией другого. И хотя я старался быть таким же, как всегда, это было невероятно трудно. Я просто пытался, но не уверен, что у меня получалось.

Мне показалось, что из окна стал дуть ветер холодней. В спальне уже давно кружили снежинки, но я не двигался с места. Мне нравилась обстановка. Никого не было, кроме меня и ее в моей голове. Мне хотелось, чтобы она была рядом. Или вообще была где-то, и я знал о том, что она дышит, плачет или смеется.Даже если не со мной. Это уже не имело значения для меня. Главное, чтобы она просто делала это. Но во мне жила маленькая надежда, что это — ошибка. И надежда подпитывала меня каждый день.

Раздался звонок.