Они появляются некоторое время спустя, и Лэндон направляется прямиком к свежим печеньям, которые этим утром принесла тетя Одри. Хватает одно и немедленно откусывает, сыпля крошками вокруг себя на свежевычищенный пол.

– Мусоришь! – говорю я ему, показывая на крошки, а он лишь беззаботно пожимает плечами и продолжает есть, пока я поднимаю палочку и прибираю за ним.

– Хочу что-нибудь попить, – говорит он с набитым ртом, но я не обращаю внимания на такую невоспитанность и наливаю ему сок.

– От тебя пахнет грязью, – говорю я ему, протягивая стакан и оглядывая его с наморщенным носом.

– Это не грязь, – важно информирует он меня, запивая печенье соком. – Это мокрая трава.

Я игнорирую его и перевожу взгляд на более взрослого, но такого же грязного мальчишку.

– Мог бы его и почистить, – со значением говорю я ему.

Но Скорпиус лишь пожимает плечами и тянется за своим стаканом сока.

– Роуз, – внезапно влезает Лэндон и жадно хватает меня за обе руки. – Могу я пойти со Скорпиусом? – его глаза восторженно широко раскрыты, и он умоляюще смотрит на меня.

– Куда пойти? – я чувствую себя своей мамой, когда достаю салфетку и начинаю стирать грязь с его лица, от чего он раздраженно отстраняется.

– На квиддич!

– На тренировку? – я приподнимаю брови, а потом качаю головой. – Нет, ему нужно на работу, – не уверена, что Лэндон осознает, что для Скорпиуса квиддич на самом деле работа, а не просто игра для развлечения в саду.

Лэндона это не отпугивает:

– Ну и? Я могу с ним пойти! Я не буду мешать!

Я снова качаю головой как раз в тот момент, когда Скорпиус говорит:

– Это нормально. Он может там посидеть.

Конечно, от этого Лэндон становится в пятьдесят раз энергичнее, и он снова хватает меня за руки:

– Пожалуйста, Роуз?

Я смотрю поверх его головы и посылаю Скорпиусу многозначительный взгляд, который он тут же расшифровывает:

– Тебе решать, конечно, – быстро говорит он. – Это может быть слишком скучно.

– Это нескучно, – настаивает Лэндон, совершенно не имея понятия, о чем говорит. – Пожалуйста.

Я колеблюсь, немного беспокоясь. Не то что бы я не доверяла Скорпиусу, но просто Лэндон еще маленький, и за ним нужно присматривать. Конечно, это только на вторую половину дня, и Скорпиус уже пообещал, что вернется сразу же, как кончится тренировка. Он не хотел идти, потому что, полагаю, думает, что мне нельзя оставаться одной. Но после недели пропущенных тренировок ему уже нужно идти, чтобы не быть уволенным.

Поэтому он идет.

И, думаю, теперь берет с собой и Лэндона…

– Ладно, – наконец сдаюсь я (и Лэндон чуть ли не подпрыгивает от счастья), – но ты примешь душ, прежде чем идти. Ты грязный.

Он выглядит так, будто готов протестовать, но я посылаю ему предупреждающий взгляд, и он мудро затыкает рот. Вместо этого он кивает и бежит наверх готовиться. Скорпиус наливает себе еще соку.

– Ты должен будешь за ним смотреть, – серьезно говорю я. – Он еще ребенок.

– Все будет хорошо, – заверяет он меня, опуская бутылку с соком и поднимая стакан. – Там всегда вокруг полно народу. Он сможет посидеть на трибунах.

– И вам придется воспользоваться камином.

– Он не может аппарировать?

Я недоверчиво смотрю на него.

– Нет, его стошнит! Ты должен будешь использовать камин. И ты должен будешь ему помочь. Он не очень хорошо ориентируется в пунктах назначения…

– Роуз, все нормально, – медленно повторяет он. – Где Хьюго?

Я пожимаю плечами и решаю найти его. Я иду вверх по лестнице, и Скорпиус идет за мной. Дверь в комнату Хьюго закрыта, и я ничего не слышу изнутри. Так что я стучу. И мне немедленно отзывается паникующий голос Хьюго:

– Не входи!

– Фу! – тут же отвечаю я, и меня подташнивает от одной только мысли. – Хватит мастурбировать, открой дверь!

– Вовсе нет! – громко настаивает он, и я слышу шум от того, как он бежит по комнате и открывает дверь. – Вовсе нет, – серьезно говорит он, покраснев, как сумасшедший, и переводя взгляд с меня на Скорпиуса и обратно.

– Тогда что ты делал? – я стараюсь заглянуть за него, но он встает передо мной и закрывает вид.

– Я просто… – он выглядит смущенным и обеспокоенным, – пишу, – наконец заканчивает он.

– Что пишешь?

– Письмо, – он смотрит так, будто хочет меня пристукнуть.

– Кому?

– Боже! – закатывает глаза он и снова передвигается. – Почему ты такая любопытная?

Я пожимаю плечами, не заботясь о том, что ставлю его в неловкое положение. Он заслужил. За то, что младший брат.

– Это не твое дело, – надменно говорит он, и я не могу не развеселиться от этой его самообороны.

– Какой вспыльчивый… – усмехаюсь я, и это его просто бесит. Не то что бы мне было дело, конечно.