И его сердитый взгляд переходит в полную хмурость.

Он отводит глаза и, кажется, совсем забросил еду. Его глаза бегают по стене за моей спиной с несколько секунд, а потом он наконец говорит:

– Не думаю, что это честно.

– Это нечестно, – соглашаюсь я. – Это дерьмо.

Я понимаю, конечно, что мне не следовало выражаться в присутствии семилетки, но Лэндон вроде не замечает. Он просто продолжает бесцельно скользить взглядом туда-сюда и с каждой секундой выглядит все печальнее. Это действительно ужасно вообще-то.

– Я не знаю, почему он умер, – бормочет он.

– Я тоже.

– Это нечестно, – снова говорит он и наконец смотрит мне в глаза. – И Роуз теперь уехала. И Хьюго уехал. И я даже не вижу маму, – он говорит это очень быстро, а потом прерывается на секунду. – И я очень скучаю по папе.

Я не знаю, что на это сказать. Наверное, это самое грустное, что я слышал в жизни, и я бы очень хотел, чтобы все это было неправдой. Я не думаю, что это честно, и мне ужасно его жаль, когда он снова отводит взгляд и смотрит на стол перед собой.

Но все же я могу сделать одну вещь и могу убедить его дать матери передышку.

– Твоя мама тоже очень по нему скучает…

Лэндон ничего не говорит сразу. Он продолжает смотреть на стол, и у меня ощущение, что он многое прятал в себе с тех пор, как умер его папа. Я не знаю, тот ли я человек, что должен с этим разбираться, но я здесь. А он, насколько я знаю, ничего такого никому другому не говорил. Может, он просто начинает мне доверять.

Кажется, будто проходит лет десять, пока он наконец поднимает глаза.

– Ей действительно грустно, – тихо говорит он. – И она много плачет.

Я не отвечаю на это сразу. Я не знаю, что сказать, на самом деле, потому что я никогда не видел ее плачущей, кроме тех дней сразу после похорон. Если она плачет, то у нее хорошо получается это скрывать.

И оказывается, так это и есть.

– Она прячется, когда плачет, – продолжает Лэндон, отвечая на незаданный вопрос. – Она думает, что я не слышу, но я слышу иногда.

Он выглядит печальным, стесненным и напуганным одновременно. Я знаю, что должен что-то сказать, потому что очевидно, что он в первый раз об этом заговаривает. Но что мне делать?

– Ей трудно, – говорю я, пытаясь что-нибудь сообразить. Это не то, что хочет слышать Лэндон, потому что он просто выжидающе смотрит на меня большими глазами, и я колеблюсь, пытаясь найти какой-нибудь смысл. – Она действительно старается, – честно говорю я, зная, что это правда. – Она не хочет быть такой занятой.

– Как ты думаешь, – медленно говорит Лэндон, – если бы мой папа вернулся… Мама была бы снова счастлива? И перестала бы плакать?

Я понятия не имею, что на это сказать. Лэндон говорит медленно и вымученно, и я вижу, что он, наверное, боится озвучить этот вопрос. Это действительно самое грустное, что я когда-либо слышал за всю жизнь.

– Лэндон, – говорю я ему, сделав глубокий вдох и пытаясь быть таким мягким, как смогу, – твой папа не вернется.

– Но если бы он мог, – говорит он, и его голос на этот раз тверже. Он напряженно смотрит на меня и кажется решительным, задавая вопрос, и у меня появляется ощущение, что он спланировал это и думал об этом долгие недели. – Как в сказке, которую я читал, когда был маленьким… Там был камень, и он мог возвращать людей назад. Людей, которые умерли.

Я просто смотрю на него. Он говорит о старой детской сказке о трех братьях. Это ужасно.

– Лэндон, это сказка, – я стараюсь не звучать сурово, но почти пугает, каким серьезным он выглядит. – Это просто выдумка. Нет камня, который мог бы вернуть людей после смерти.

– Но ты не можешь этого знать. Он может быть.

– Ничто не возвращает назад мертвых, – ровно говорю я. – И даже если бы это было возможно, люди в той сказке ведь не были счастливы, так?

Он хмурится и отворачивается. Знаю, что тут я его поймал. Вижу, он уже замечает огрехи в своем плане. Весь смысл той сказки был в том, что побег от смерти приносит лишь несчастье. И все равно от этого менее грустно это не становится.

– Я просто хочу, чтобы все снова стало нормальным, – тихо говорит он.

– В конце концов так и будет, – обещаю я. – Но прямо сейчас все странно. Так что дай маме передышку, хорошо? Потому что она действительно старается.

– Я хочу, чтобы вы с Роуз вернулись домой, – он громко вздыхает и кладет подбородок на стол, безразлично прикусывая губу.

– Хьюго вернется через несколько недель.

Он кивает, но ничего не говорит.

Я не знаю, что еще сказать или сделать, поэтому собираю его посуду и отправляю в мойку, где уже вымылось остальное. Лэндон просто сидит и ничего не говорит. Его ноги бесцельно болтаются туда-сюда под стулом.