Но есть и часть меня, которая хочет перегнуться через стол и зацеловать его до смерти. Я ненавижу себя за это, конечно, но он все равно такой нахер классный. И миллион воспоминаний все еще слишком свежи для меня, чтобы я смогла себя убедить, что это было не так уж и здорово. Потому что это было здорово. И я ненавижу себя за то, что хочу его. Это отвратительно — он отвратителен. Но он все равно так на меня влияет…

Наконец, он бросает разглядывать меня, чтобы встать и качнуть головой. Я смотрю на него, ожидая, что он уйдет. Но он ждет с секунду и говорит:

— Тебе стоит подстричься. Ты на себя не похожа с длинными волосами.

Я ничего не говорю. Просто смотрю, как он, наконец, уходит. Дверь закрывается за ним, и моя голова падает на стол.

Блядь.

Мне просто пиздец.

========== Глава 10. Хьюго. 13 ноября ==========

У моей сестры есть отвратительный талант заставлять людей верить в то, что не является правдой.

Нет, я не хочу звать ее лгуньей, но я не самый умный в своей семье и своим словарным запасом не напоминаю тезаурус на ножках. Так что я просто скажу это. Она — лгунья. Сейчас Роуз не так ужасна, как была когда-то. Когда мы были маленькими, она колебалась на границе патологической лжи — выдумывала какие-то вещи просто для того, чтобы ей было что сказать. Я думаю, она лгала так много, что потеряла способность видеть, что правда, а что ложь. Сейчас мы старше, и теперь Роуз не так часто лжет о всяких глупостях, но все еще умудряется соврать то там, то сям. Конечно, я знаю ее всю жизнь, поэтому легко замечаю ложь и могу ее распознать. Другие с этим не справляются.

Другие, как мои родители.

Это странно, потому что они знают ее еще дольше, чем я, но я не уверен на самом деле, насколько они ей действительно верят, а насколько сами решают не слышать ложь. Они привыкли обращаться с ней, как с хрустальной, большей частью потому, что у нее случались приступы в прошлом, и она прямо слетала с катушек. С ней не случалось такого давно, и она сейчас не такая психованная, как раньше. Может, она выросла, может, тысячи галеонов, выброшенные на ее терапию, сработали, а может, она просто влюбилась… Не знаю, но Роуз явно не такая двинутая, какой когда-то была. И это хорошо, потому что это значит, что вы уже можете верить некоторым вещам, которые срываются с ее языка.

Но вне зависимости от этого, я хреновый врун. Я не смогу соврать, даже чтобы спасти свою жизнь. Каждый раз, когда я пытался солгать, я попадался и попадал в неприятности. И что еще хуже, иногда Роуз врала так хорошо, что я попадал в неприятности за то, что говорил правду. Это совсем не честно, но тот, кто сказал, что жизнь вообще нечестная, определенно говорил правду.

Так что я не знаю, что делать.

Я не знаю, как мне соврать, чтобы выбраться из этого. Я не знаю, что я вообще могу сделать, чтобы выбраться из этого. Как я мог быть таким идиотом? Я не готов иметь ребенка. Я не хочу ребенка. Я даже не хочу Марию, не то, что быть связанным с ней на всю жизнь. Так что я не знаю, что мне делать.

В первую очередь я не должен был позволять этому случиться. Я не знаю, о чем я даже думал, но, полагаю, алкоголь всегда заставляет плохие идеи казаться хорошими. Мне даже не нравится Мария, и я определенно не из тех парней, кто пользуется девчонками. Я думаю, что это неправильно, и все такое дерьмо напоминает мне о Джеймсе. И Джеймс, каким бы он ни был богатым и знаменитым, определенно не тот, с кого я беру пример. Так что я не знаю, почему я это сделал.

Мария хорошая. Она всегда была хорошей. Она немного тихая, и большинство ее даже не замечает, но она хорошая и довольно симпатичная, просто не очень популярная. Мария из тех девочек, которых легко затмить. В ней нет ничего потрясающего, поэтому она теряется среди многочисленных Лили, что носятся по школе. Не то чтобы тут было так много Лили, конечно, потому что Лили стала такой красивой, что это почти уродливо… Но Лили держит рынок популярности, и она аккуратно выбирает подруг, которые сидят рядом с ней, в ее королевской свите. Мария Мартинес никогда не была в этой свите. Но мне на это плевать. На самом деле, это самое привлекательное, что есть в Марии. Я не фанат подружек Лили, потому что большинство из них такие же мерзкие и заносчивые, как она сама — и я не нахожу это привлекательным.

Но меня никогда не привлекала Мария, поэтому я не понимаю, как именно я оказался в этом положении. Я был пьян, конечно, что уже глупо, потому что я знаю, что плохо владею собой, когда пьян. Мне вообще не следовало пить, потому что я хреново это переношу и справляюсь с этим, но все равно я это сделал. И отреагировал на это так же, как всегда (что плохо). Я все еще не знаю, почему я пошел в ванную префектов вместо того, чтобы воспользоваться одной из тех, что в башне, но я это сделал. И там я нашел Марию, которая чистила зубы над одной из раковин и напевала песенку, которую я не узнал. Я поздоровался, и мы немного поболтали. И как-то, я до сих пор не знаю, как, мы оказались без одежды.

Вот так все и было.

Мы немного друг с другом говорили после этого, но мы нечасто общались и до того. Она не выглядела особенно расстроенной тем, что я в итоге не признался ей в любви, а мне было слишком стыдно, чтобы что-то сказать. Я на самом деле не так уж опытен, так что это было для меня несколько неловким. У меня по-настоящему была только одна девушка, и после Даниэлы у меня было не особо (под «не особо» я имею в виду «вообще») много девочек. Так что это было странно, и мне было нехорошо. Для нас было только лучше, что мы притворялись, будто ничего не случилось.

Но потом я начал замечать, как она быстро убегает с завтраков каждое утро. И когда я наконец признался Аманде, она заподозрила что-то и пошла за ней однажды. Мария убежала в туалет на первом этаже, где ее рвало целых пять минут, потом вышла оттуда, прополоскала рот и, наконец, ушла, будто ничего не случилось. Аманда пряталась в одной из кабинок и следила за ней все это время. Потом она вернулась на завтрак, рассказала мне все и сказала:

— Так что надеюсь, ты готов стать папочкой.