Мы все сидим и ничего не говорим, а просто смотрим на него в совершеннейшем шоке. У него на лице настолько тупая улыбка, что мне уже почти кажется, что он не врет.

— Хьюго? — скептически спрашиваю я. — Хьюго Уизли?

Теперь он смотрит на меня, будто я несу чушь:

— А скольких других Хьюго ты знаешь?

Я не обращаю на него внимания, а смотрю на Фреда, который возвращает мне совершенно идентичный моему, полагаю, взгляд. Наполовину шок, наполовину восторг, наполовину неверие…

— Хьюго Уизли, — медленно говорит Фред. — Наш кузен Хьюго Уизли… обрюхатил… девчонку?

— Кто тебе сказал? — спрашиваю я, поворачиваясь к брату.

— Роуз, — безразлично отвечает он. Затем на секунду приходит в ужас. — О черт… Она сказала мне никому не говорить… Так что никому не говорите…

Плевать. Как будто мне не насрать на слова Роуз. Вообще без разницы, потому что это просто фантастика!

— Кто бы мог подумать, что маленький дрочила на такое способен?

— Охренеть! — смеется в ответ Фред, и теперь наши идентичные взгляды сменяются выражениями восторга и ликования. Только Тедди выглядит чуток встревоженным, но, наверное, потому, что он сейчас упадет лицом вниз и утонет в собственном стакане.

— И кто это? — с жадностью спрашиваю я, глядя прямо на Ала, который выглядит довольным своим участием в беседе.

— Мария Мартинес.

Я пытаюсь ее вспомнить.

— Мария Мартинес? — спрашиваю я, и ликование сменяется отвращением. — Та хаффлпаффка с плохими зубами?

— Ой, она давно исправила зубы, — спокойно отвечает он. — Но да. Та самая.

Ого. Этого я не могу представить. Я думал, это могла быть какая-нибудь распутная потаскушка, что напоила его, трахнула и нарочно залетела, чтобы получить денег или что-то вроде того. Но эту девчонку я так представить не могу… Не то чтобы я ее знал, но она явно не была бы моим первым претендентом на счастливицу.

Ого. Просто ого.

— Его родители знают? — спрашивает Тедди, в первый раз обращаясь к голосу разума.

Ал решительно кивает, опрокидывает еще стаканчик и становится еще более готовым на сплетни:

— Ага, и тетя Гермиона хочет от Марии откупиться!

— Хватит! — говорит Фред, уже почти взвывая. Ханна смотрит на нас через паб и шипит, чтоб мы замолкли. Фред понижает голос и, смеясь, качает головой:

— Как откупиться?

Ал пожимает плечами.

— Не знаю. Заплатит, чтоб избавилась от ребенка или чтобы убралась… Не знаю, так Роуз сказала!

— А как Рон? — спрашивает Тедди, он как всегда логичен.

— О, он в бешенстве, — серьезно говорит Ал. — Хьюго лучше не приезжать на рождественские каникулы…

Это просто потрясающе. Фред явно также находит это забавным, а вот Ал все не может заткнуться.

— Я всегда думал, он трахает Аманду Лонгботтом, — беззаботно говорит он. — Вот я ошибся. Но ему все равно стоит попробовать. Она неплохо выглядит, так ведь?

— Что ты сказал?

О бля.

Столик мгновенно погружается в тишину, и мы все в ужасе смотрим на Ханну, которая подходит к нам поближе. Конечно, ей просто следовало появиться как раз в тот момент, когда разговор заходит о сексе с ее дочерью. Естественно.

Никто ничего не говорит, и Ханна по очереди пронзает нас взглядом, прежде чем повернуться к Алу и направить палец в его сторону.

— А теперь послушай меня, молодой человек, — резко говорит она. — И на секунду не подумай, что только потому, что другие так восхищаются этой поттеровской чертовщиной, то я тоже. Если еще раз что-то подобное услышу, я так тебя прокляну, что ты вспомнить не сможешь, что такое трахаться, понял?

Мы все тихо сидим, не осмеливаясь улыбнуться. Сами все понимаем. Ал и не моргает, только послушно кивает и произносит:

— Да, мэм, — настолько серьезно, как может.

Ханна еще немного буравит его взглядом, прежде чем еще раз оглядеть нас всех.

— Клянусь, я не понимаю, когда вы соберетесь вырасти, — бормочет она себе под нос, махнув палочкой в сторону пустых бокалов и посылая их парить к бару. — Уж подождите, расскажу вашим родителям…