— Я не хотел, чтобы так случилось, — бормочу я, глядя в окно на медленно проезжающие мимо машины.

— И что ты собираешься с этим делать? — выкрикивает он уже наконец не спокойным голосом. Ну, хоть что-то. — Ты знаешь, сколько стоит вырастить ребенка?

— Я буду работать, — тихо сказал я.

— Ты будешь работать, — повторяет он и фыркает, что, наверное, должно означать саркастический смех. — И какую ты найдешь работу? Собирать полки в Ужастиках? Это все, на что ты способен.

— Я сдам ПАУК.

Он ничего не говорит, потому что знает, что я прав. Мне ведь не четырнадцать, я закончу школу через несколько месяцев. Но все равно, легко он не сдается.

— Газеты разрушат жизнь этой девчонки, надеюсь, ты это понимаешь.

Конечно, это то, о чем я очень сильно стараюсь не думать. Естественно я знаю, что, как только это станет известно, это тут же превратится в большие новости, и все газеты вцепятся в это. Они слюной исходят на все, связанное с моей семьей, и малейший прокол превращается в огромнейшие заголовки. Я справлюсь, я привык. Для Марии это будет ужасно, потому что сомневаюсь, что они будут к ней очень добры. К тому же она не привыкла, чтобы ее личная жизнь освещалась прессой, так что не знаю, как она отреагирует. Хочу верить, что она сможет это проигнорировать, но, думаю, это все-таки не тот случай.

Но все же я чувствую, как какое-то упрямство сдерживает меня.

— Она будет в порядке. Мы разберемся.

Он некоторое время ничего не говорит, и понятно, что он изо всех сил пытается не сорваться и не придушить меня. Он все еще крепко держится за руль, и костяшки его пальцев по-настоящему белеют. Тишина густая и оглушающая, и мне хочется, чтобы мы поскорее очутились дома. Но из-за дурацких пробок это невозможно.

— Я просто думал ты умнее этого, Хьюго, — наконец говорит он, и в его голосе странная смесь неверия и разочарования.

Честно, я ужасно себя чувствую. Мне жаль, что я был настолько туп, что сначала влез в эту ситуацию, и мне еще хуже, что под конец я соврал. Все кончится тем, что я причиню вред своей семье, но я не могу оставить Марию одну. Нечестно, что кому-то приходится проходить через такое в одиночку. Но все же я знаю, что в итоге я причиню вред своей семье, потому что пресса обожает цепляться к нам, а особенно к моей маме. Они разорвут ее за это части, и это может повредить ее рейтингу и шансам на переизбрание. Но я не знаю, что еще делать.

— Мне жаль, — снова говорю я, в основном потому, что не знаю, что еще сказать.

— Твоя мама с ума сходит, ты знаешь это?

Я кивнул, стыдясь того, что впутываю их во все это.

— Я знаю, — бормочу я.

— Она думает, что ты сам еще гребаный ребенок, и хочет, чтобы все это исчезло из твоей жизни. Ты это знаешь?

Я снова киваю. Не знаю, что сказать.

— Ей не нужно это, — продолжает он и, отказываясь смотреть на меня, глядит прямо перед собой на не двигающуюся машину впереди. — У нее и так слишком много проблем.

— Я знаю, — мямлю я. — Мне жаль.

Он некоторое время ничего не говорит, и я чувствую себя намного больше виноватым, чем ожидал. Мне хочется вернуться назад и все изменить, чтобы ничего этого не случилось. После долгой тишины он наконец спрашивает:

— Ты точно убедился, что он твой?

Я колеблюсь, и часть меня почти хочет сказать правду. Но этого не случается. Я слишком в этом увяз.

Я киваю:

— Да, мой…

И папа ничего больше не говорит. Весь остаток пути до дома мы едем в молчании.

========== Глава 16. Ал. 20 декабря ==========

Роуз меня раздражает.

Я не знаю, может, это потому, что я всегда был рядом с ней, поэтому никогда раньше не замечал… Или, может, она стала намного хуже с тех пор, как живет в Ирландии… Не знаю, что это, но сейчас, когда она дома, она совершенно сводит меня с ума.

Она дома уже два дня, и все это время она провела, свернувшись на моем диване и ноя, как нечестно, что ей надо быть в Лондоне, когда она хочет быть в Татсхилле. Я сказал ей ехать тогда нахер в Татсхилл, но она настаивает, что должна подождать неделю, пока не кончатся межсезонные тренировки Скорпиуса. Интересно, раздражает ли она его так сильно, как меня. Если да, то понять не могу, как он это выносит – наверное, он действительно ее любит.

А лично я? Хочу ее убить.

Не знаю, как она сама себя терпит, учитывая, что она так несчастна в своей жизни. Она говорит, что ненавидит школу, что у нее только две подруги, что люди к ней злы, и она никогда, никогда не видит своего парня. Я слышал эти высказывания в миллионах различных вариаций за последние пару дней. Это вообще единственное, о чем она говорит, кроме разве что жалоб на то, что с Хьюго все нянчатся из-за того, что он заделал ребенка…

Да, я помню, что проболтался об этом и о другом секрете пару недель назад не только Тедди, но и Фреду с Джеймсом. Пока, я думаю, никто из них не сдал меня, потому что Роуз все еще считает, что это секрет, и я никому не сказал. Надеюсь, она так и будет думать вечно, потому что не думаю, что она будет очень довольна, когда узнает, что я раскрыл рот. И честно, я боюсь Роуз. Да, я понимаю, я теперь аврор, натренированный вроде как на битвы и прочее дерьмо… Но я боялся эту девчонку сколько я себя помню, поэтому не думаю, что несколько курсов должны были это изменить. А если и должны были, то они нахрен провалились. Потому что я все еще ее боюсь.