– Я – Сергей Торопец, капитан фотолета «Анастасия».

Он так и не понял, как отреагировала женщина: то ли удовлетворенно кивнула, то ли едва заметно отрицательно покачала головой.

Разговор, последовавший затем, был и вовсе странным.

– Неужели земляне и ты, Женевьева, забыли меня? – спросил он с горечью.

Гнев, недоумение, боль, обида разом вспыхнули в его душе. Почему Женевьева разглядывает его, словно заморское чудище? Быть может, переход через нуль-пространство так неузнаваемо преобразил его?

Напоследок Женевьева спросила его о происхождении послеоперационного шрама, но ответить он не успел: жаркая волна захлестнула сознание. На глаза наползла дымка, предметы начали терять очертания. Окрестный мир покачнулся, и свет в глазах померк. Омут снова сомкнулся над головой капитана Сергея Торопца. Последнее, что врезалось в память, – это тревожное и прекрасное лицо женщины, земной женщины, олицетворяющей собой, быть может, все человечество.

Когда Зоя Алексеевна вышла от Женевьевы на улицу, снежная целина была уже кое-где порушена одиночными следами малочисленных прохожих. Следы выглядели четкими, словно очерченными углем. Лиловые утренние тени тянулись через всю улицу. Идти было зябко. Неподалеку какой-то прохожий вызвал аэробус, она решила воспользоваться случаем и заторопилась к летающей машине: захотелось вернуться домой, пока Андрей еще не проснулся. Вошла в салон, набрала на выносном пульте координаты дома-иглы и поискала глазами свободное место. Несмотря на ранний час, салон был почти полон. Все же свободное местечко отыскалось. Впереди, склонившись друг к другу, разговаривали две молоденькие девушки. Уловив обрывок разговора, Зоя Алексеевна начала прислушиваться. На них была форма сотрудниц Пятачка.

– Я слышала – ему получше, – произнесла первая.

– Говорят, скоро в сознание придет.

– Я мечтаю об этом моменте, когда все прояснится. А еще хочу повидаться с ним, когда он сможет говорить.

– Женевьева не разрешит.

– Жаль.

– Ничуть. Это разумная и справедливая мера – изоляция опасного пришельца.

Кровь бросилась Зое Алексеевне в голову: она поняла, о ком идет речь.

– Не верю я в эти разговоры о пришельце, – тряхнула головой вторая девушка. – Со звезд вернулся капитан Торопец, и никто другой!

Зоя едва сдержалась, чтобы не расцеловать ее.

– Извини меня, но такая наивность граничит с преступлением, – слегка повысила голос первая. – Гость в контейнере – это пистолет со взведенным курком, поднесенный к виску человечества.

– Чепуха. В контейнере у Лагранж – подлинный капитан Торопец, только пострадавший во время прыжка из-за случайных помех, – стояла на своем вторая.

– А шрам?

Дальнейший разговор Зоя не слушала. Показался дом-игла, аппарат резко пошел на снижение, и она начала пробираться к выходу.

Подходя к подъезду, машинально глянула вверх. Дом напоминал вертикальную глыбу, уходящую ввысь, за облака. Часть окон светилась, другие еще не зажглись. Одно из них – самое дорогое, за которым спит Андрюшка. Отыскать окно было непросто, словно одну соту в огромном медовом улье.

Когда-то Сергей шутил, что в домах-иглах для доставки жильцов на этажи будут применять переброску через нуль-пространство. Когда он улетал, таких домов еще не строили, они были только в проекте.

Когда, толкнув дверь, она на цыпочках вошла в квартиру, Андрей уже не спал.

– Мам, ты у отца была? – бросился он к ней.

– Нет, сынок, – покачала головой Зоя Алексеевна. – не смогла к нему пробиться.

Глаза Андрея погасли.

– Мне сказали, ему лучше, – произнесла она, без сил опускаясь на стул. – Говорили даже, он скоро в сознание должен прийти…

По просьбе Макгрегора Женевьева перед заседанием заехала на Пятачок, чтобы узнать мнение физиков комплекса о том, как действовать дальше.

Рассказ Лагранж о том, что пришелец ночью приходил в сознание, произвел на физиков совсем не то действие, на которое она надеялась. Среди ученых завязались бурные дебаты. Большинство склонялось к мысли, что человек после таких травм не смог бы выжить, тем более – прийти в сознание. А это значит…

Еще более бурным оказался совет по проведению Эксперимента.

– Мы имеет две версии, – подытожил Алонд Макгрегор, – должны сегодня сделать выбор. Первая – на Землю возвратился капитан Торопец. Вторая: мы имеем дело с его двойником. Напомню: в первую версию не укладывается шрам, обнаруженный на теле пришельца. Коллективное мнение физиков Пятачка – пришельца следует аннигилировать ввиду опасности для нашей цивилизации. Прошу высказываться членов совета.

Алонд говорил короткими, рублеными фразами, лицо его было мрачным. Обращаясь в зал, он терзал свою бороду. Все, кто должен был, слетелись в центр – совещание было очным: слишком серьезный вопрос решался на нем.

– Физики правы – нельзя ставить под удар весь род человеческий, – первым нарушил молчание астробиолог.

– И так сколько времени упустили. А вдруг это необратимо? – поддержал его кто-то из задних рядов амфитеатра. Кто именно – Женевьева не разобрала.

На душе у Лагранж было тяжело. Она чувствовала, что факты, которые без устали приводили ученые, против нее. Между тем в душе Женевьевы после разговора с Зоей произошел переворот. Вопреки фактам, вопреки очевидности, вопреки всему она снова поверила, что в контейнере не кто иной, как капитан Сергей Торопец. И еще она понимала, что союзников в этом зале у нее не было, даже с Алондом утратилось взаимопонимание.