– К чему приблизиться, к чему?
– перебила я.
– Я вас не совсем понимаю: я не знаю ничего про старца Зосиму, и что такое 'Б'yди!'? К коммунизму? Или к царству божьему?

– К обществу, преображённому в духе Христа!

– Ко второму, значит. Очень любопытно, очень... Только в нашем 'царстве божьем' нет бога, вы это забыли!

Август поставил чашку на столик и вернулся туда, куда стоял. Выпрямился, облокотившись спиной на гарнитур 'Вечер'.

– Да, - согласился он тихо.
– У вас нет Бога. И на этом вся страна однажды может споткнуться.

Долго мы смотрели друг на друга, ничего не говоря.

Жгуче интересно и жутко слушать такие рассуждения. Не в первый раз я слышала критику 'самого справедливого строя', и слушала очень внимательно, не из склонности к бунту, а из желания разобраться, понять, что правда. И сейчас я пыталась не пропустить ни слова, поэтому, хоть не поняла и половины, поняла одно: это - совсем непривычные для меня идеи: не Солженицын, и не Сахаров, и не 'Голос Америки' даже. Что-то, зачерпнутое из другого водоёма мысли, и наверное, это более глубокий, совсем особый водоём. Что-то, пожалуй, русское, до чёрной земли русское, но только явно не советское, по крайней мере, не 'советское' в духе 'Взвейтесь, кострами!', это уж наверняка. И разве это критика? Это похвала, но с какой неожиданной стороны! Уж наверняка ни ортодоксы, ни сахаровцы не согласятся с такой похвалой.

Откуда он взял все эти мысли?

Кто он такой, чёрт его побери?

XI

– Вот, хотела вам сказать: 'Вазу не разбейте', - пробормотала я насмешливо, чтобы скрыть свою тревогу.
– Жаль, что вы уже успокоились.

– Какую ещё вазу?

– Это из книжки одного писателя...

– Вазу - в том значении, что я - Идиот?
– мгновенно догадался Август.

Я кивнула, что мне ещё оставалось. И покраснела густо (а что ещё было делать?). Мой гость осторожно сел рядом в кресло.

– Мне папа посоветовал прочитать эту книжку, - пояснила я извиняющимся тоном.

– Хорошая книжка, - серьёзно согласился он.
– Ваш отец - очень неглупый человек. Кстати, он ведь...
– я перехватила взгляд моего гостя на часы.

– Нет, он сегодня ещё не приедет, - поспешила я объяснить.
– Но сегодня вечером могут прийти девчата из нашей группы и ещё... кое-какие ребята. Вот бы вам с ними поговорить! А я бы послушала...

– И посмеялись бы?

– Почему посмеялась? Ах, вы всё про 'Идиота', подвернулся же он мне... Не надо мне из себя умную строить, вот и весь сказ! Нет, не посмеялась бы. Неужели вы не понимаете, Август, что я потому и пытаюсь быть насмешливой, что мне, ну... очень неловко это слушать.

– Почему?

– Потому что больших размеров мысли не вмешаются в мою маленькую девичью голову, вот почему. И иногда даже думаю: а вдруг... ('Нет, нет, этого ни в коем случае нельзя говорить!' - вспорхнула мысль.)

– Вдруг - что?

– Я не скажу.

– Вдруг я нездоров?

– Зачем вы так угадываете? Это безжалостно.

– А если я нездоров, то вы меня... сдадите в клинику, пожалуй?

– Нет, - шепнула я стыдливо.
– Я бы вас лечила...

Снова мы долго смотрели друг другу в глаза. Я закусила губу, чтобы не рассмеяться над собой (или не заплакать, не знаю).

– Вечером придут ваши подруги - это во сколько же вечером?
– первым нашёлся Август.

– Давайте посчитаем, - я выдохнула с облегчением оттого, что мы миновали это напряжение. Человек - существо земное, чистым духом ему жить очень утомительно.
– Когда мы встретили Анжелу, она шла в 'Сказку', значит, экзамен у всех уже приняли. Ну, допустим, посидят они там до трёх, а после ко мне соберутся...

– Уже собрались: три часа.

– Если собрались, то через полчаса будут, а если в магазин зайдут, то в четыре. Вы ведь... их дождётесь? Пожалуйста, - прибавила я очень тихо.

– У вас есть... какая-то особая причина, по которой вы пр'oсите, чтобы я остался?
– догадался он.
– Вы их боитесь?

– Я, во-первых, себя боюсь, - заявила я бесхитростно.
– Это я с вами хорошая и умная советская девочка, а с ними вина напьюсь и буду песни орать.

– Хотите, чтобы я приглядел за вами?

– Не улыбайтесь, и хочу. А ещё, во-вторых, я боюсь, что Никита приедет тоже, и поэтому...

– Я ничего не знаю про вашего Никиту, - рассудительно заметил Август.
– Поэтому вам придётся объяснить ситуацию, чтобы я хоть понимал, что мне нужно делать, а чего лучше не делать...

– Да, придётся, и я понимаю, но мне стыдно, потому что... Вы не поднимете меня на смех? И никому другому не расскажете?

– Чего вы ждёте, Вероника: неужели я отвечу 'да'? Да мне и некому рассказывать. Там, где я живу, это мало кого заинтересует...

– Верно: кому там в Новосибирске интересны мои проблемы!
– сообразила я.
– Я уже почти начала, только не торопите меня, дайте мне с духом собраться...

XII

И я, собравшись с духом, рассказала моему гостю всё: как на первом курсе познакомилась с Никитой, тогда студентом мединститута, у кого-то в гостях, как заслушивалась его песнями и дерзкими речами на грани антисоветчины, как влюбилась в него без памяти, как он стал выделять меня среди прочих девчонок, как мы проводили время вместе, как однажды...