Отставив недоеденные миски, воины торопливо надевали шлемы и каски, застёгивали пояса с оружием, хватали щиты и копья и бежали к ближайшим башням, у входа в которые тотчас возникла толчея и давка. Хилиархи и гекатонтархи, первыми поднявшиеся на стену, увидев, что противник ещё далеко и движется медленно, приказали своим воинам вернуться к палаткам и закончить завтрак.

Басилевс с сыном, братом Левконом, Молобаром, Гиликнидом и Горгиппом поскакали к башне на северном краю лагеря, с которой, как они вчера убедились, открывался наилучший вид на дорогу.

Небо покрывали тонкие, неплотные облака, сквозь которые, как сквозь наполненные ветром паруса, неярким белым пятном светило низкое утреннее солнце.

Приглядевшись, наблюдатели на стене скоро заметили ползущий по дороге домик с высокой двускатной крышей, похожий на черепаху или улитку, преследуемую полчищами саранчи. Вне всяких сомнений, то был таран, и он был у скифов, к счастью, в единственном числе.

Золотой и серебряный блеск украшенных пышными султанами шлемов на северной башне привлёк внимание скифов, державших под прицелом своих луков привратные башни и стены. С полсотни всадников оторвались от левого края своего строя и поскакали туда галопом, натягивая на ходу луки. Но прежде, чем первые меткие стрелы просвистели в узких проёмах, красные, чёрные и белые перья и хвосты с верха башни будто ветром сдуло под насмешливый свист и улюлюканье варваров. Телохранители басилевса хотели отогнать скифов стрелами, но Левкон посоветовал не дразнить степных разбойников блеском шлемов, а переждать в укрытии, пока те ускачут назад. Сам же Левкон с десятком своих охранников, пригнувшись, пошёл по стене, постепенно заполнявшейся лучниками, главным образом из числа меотских всадников (вооружённые копьями и мечами гоплиты - жители городов - пока оставались в резерве внизу под стеной), к воротам. Что до многочисленной женской "обслуги", о которой накануне упомянул в разговоре с царевичем Горгипп, то она к этому времени дружным натиском завладела участком стены к северу от фланговой башни, откуда, словно с верхних рядов театра, могла безопасно следить за ходом разворачивающегося у ворот сражения.

После того, как скифы, погарцевав минут десять перед опустевшей башней, ускакали обратно к дороге, оба Перисада, Молобар, Гиликнид и Горгипп, сменив свои роскошные парадные шеломы на простые шлемы телохранителей, стали опять без опаски глядеть на неумолимо приближающуюся с запада тёмной грозовой тучей вражью рать. Картина открывалась столь захватывающая и страшная, что царевич Перисад даже не вспомнил о своём вчерашнем намерении самому дёргать за шнур спускового механизма одной из катапульт. Это, конечно, было бы здорово, но только оттуда ничего не будет видно, и юный царевич предпочёл остаться на башне, чтобы увидеть своими глазами, как каменный град и огромные стрелы обрушатся на головы ничего не подозревающих варваров.

Левкон, в обычном стальном шлеме, расположился среди лучников на верхней площадке северной привратной башни. Скифы иногда постреливали для острастки, но боспорцы на стене были внимательны и осторожны, и не стреляли в ответ - по приказу своих командиров берегли стрелы для настоящего боя.

Когда влекомый десятком разномастых лошадей таран, сопровождаемый скопищем всадников, общим числом, на грубый прикид, тысяч в тридцать, приблизился на расстояние примерно в два стадия (ориентиром служила росшая справа у дороги акация), Левкон, как и было вчера договорено с командирами метательных машин, через своего телохранителя, замахавшего справа налево зажатым в руке красным гиматием с внутреннего ограждения башни, подал команду заряжать.

Оттянув при помощи воротов и закрепив в боевом положении "ложки" катапульт, заряжающие положили на них для начала по паре сравнительно небольших камней - каждый примерно в талант весом, после чего четверо стариков-командиров побежали, насколько позволяли им старые кости и болячки, к привратным башням, чтобы проследить, куда упадут камни, и сделать перед вторым залпом соответствующие поправки.

Когда до вражеского тарана, за которым развевающимся на ветру густолистым деревом высился царский бунчук, осталось полтора стадия, едва успевшие отдышаться возле Левкона старики, переглянувшись друг с другом, решили, что пора. Застывший в ожидании на тыльной стороне башни молодой телохранитель Левкона, преисполненный ощущением собственной значимости, резко взмахнул сверху вниз кровавым пятном плаща и крикнул тонким радостным голосом:

– Стреляй!

Ответственные за выстрел стрелки разом выдернули запорные штыри спусковых механизмов катапульт, онагров и баллист. Отпущенные рычаги с глухим стуком ударились в обмотанные сырыми воловьими кожами толстые дубовые рамы катапульт и онагров, швырнув из деревянных "ложек" и кожаных "гамаков" десятки тяжёлых, покрытых острыми краями камней. С глухим воем пролетев над воротами, они, будто спугнутая воронья стая, стремительно унеслись в сторону скифского войска. С задержкой в несколько секунд низко над головами инстинктивно пригнувшихся на стене и башнях лучников, со свистом рассекая сырой, пропитанный морским запахом воздух, пролетели четыре длинные, толстые стрелы, которыми запросто можно было пронзить насквозь слона.

Выплюнутые онаграми мелкие камни упали, будто в морские волны, в плотные ряды скифов справа и слева от дороги. Тяжёлые камни катапульт грохнулись на дорогу позади тарана; ехавшие там знатные скифы во главе с самим царём (которого, как известно, всюду сопровождает его пышный бунчук), увидев падающие из-под облаков прямо на них серые вращающиеся глыбы, успели в панике отскочить в стороны. Стрелы баллист вонзились в дорогу и обочины, уйдя широкими треугольными остриями глубоко в сырую после недавних дождей землю шагов за пятьдесят до тарана. Тысячи меотских лучников, находившихся в этот момент на стене между северной и южной фланговыми башнями, разразились громкими ликующими криками, на зависть толпившимся внизу гоплитам. Несколько тысяч стоявших напротив ворот скифов тотчас обрушили на зубчатый гребень стены ливень стрел, которые, впрочем, почти не причинили вреда: меоты успели укрыться за зубцами, и скифские стрелы вонзились в землю далеко позади катапульт и онагров и ещё дальше от баллист.

– Ничего не меняйте! Так и стреляйте по моей команде!
– присев под осыпаемым скифскими стрелами парапетом, приказал Левкон командирам баллист, прежде чем они устремились вниз по башенным лестницам и, окружённые приставленной к ним конной охраной, поскакали к назад своим орудиям. Командиры катапульт, оставшись с Левконом на башне, тем временем прокричали своим заряжающим приказ положить на спешно возвращённые в боевое положение "ложки" более увесистые камни.

После нового залпа, опять накрывшего густые ряды скифской конницы смертоносным каменным градом из онагров, варвары начали стремительно растекаться и рассеиваться по степи по обе стороны дороги. Потяжелевшие вдвое камни катапульт на этот раз шагов 30-40 не долетели до влекущей таран упряжки. Стрелы баллист упали примерно на то же место, что и в первый раз, ещё больше загородив дорогу и едва не пронзив несколько десятков всадников, пытавшихся по приказу царя вытащить с помощью арканов и нещадно нахлёстываемых коней торчащие на пути тарана великанские стрелы. Погонщики остановили таранную упряжку шагов за двадцать до неожиданной преграды, ожидая, пока расчистят дорогу.