самые худшие подозрения.

Я был слишком зол, чтобы ужаснуться. Я смотрел в лес и бросал шепчущим голосам вызов

побеспокоить меня. Я подумал: «Ну, давайте. Заберите и меня». Но деревья молчали. Кайла и

Остин так и не вернулись.

На рассвете пошел снег. Только тогда Мэг заговорила:

— Пошли по домикам.

— И просто так их оставим? — Не будь глупцом.

Снег покрыл весь капюшон ее зимнего пальто. Лицо было спрятано, виднелись лишь кончик её

носа и мерцающие камушки на очках.

— Ты здесь замерзнешь.

Я заметил, что на холод она даже не жаловалась. Мне стало интересно, замечала ли Мэг его

вообще. Может, сила Деметры зимой оберегала её, будто обнаженные деревья или покоящееся

семя.

— Они были моими детьми.

Мне больно говорить в прошедшем времени, но, кажется, Кайла и Остин пропали навсегда.

— Я должен был лучше их защитить, предвидеть, что они станут мишенью для моих врагов.

Мэг бросила в деревья еще один камень.

— У тебя было немало детей. Каждый ли раз ты винишь себя, когда они попадают в

неприятности? Ответ – нет. На протяжении тысячелетий я едва успевал запоминать их имена.

Такие редкие проявления внимания, как поздравительная открытка или волшебная флейта в

подарок, казались мне более чем достаточными, чтобы думать о себе ещё лучше. Бывало, я

десятилетиями не осознавал, что один из них умер. Во время Французской Революции, волнуясь

о своем сыне Людовике XIV, Короле-Солнце, я решился проведать его, но, как оказалось, он

умер еще 75 лет назад.

Теперь же у меня обыкновенная совесть смертных. Чувство вины росло, в то время как

продолжительность моей жизни резко уменьшалась. Я не смог бы объяснить все это Мэг. Она

никогда не поймет, скорее бросит в меня камень.

— Это я виноват, что Пифон захватил Дельфы, – сказал я. – Если бы я прикончил его в тот же

момент, когда он возродился, когда я все еще был богом, он бы ни за что не стал настолько

сильным. Он бы никогда не заключил союз с этим... Зверем.

Мэг опустила взгляд.

— Ты его знаешь, – догадался я. – Когда ты услышала голос Зверя в Лабиринте, ты была просто

в ужасе.

Я побоялся, что она снова прикажет мне заткнуться. Но она только молча водила пальцами по

полумесяцам на кольцах. — Мэг, он хочет меня уничтожить, – произнес я. – Он точно связан с

этими исчезновениями. Чем больше мы о нем узнаем...

— Он живет в Нью-Йорке.

Я подождал. Из Мэг было тяжело вытянуть информацию.

— Ладно, – ответил я. – Сужаем круг подозреваемых до восьми с половиной миллионов людей.

Знаешь еще что-нибудь?

Мэг ковыряла кожу на пальцах.

— Полубоги, живущие на улице, часто слышат о Звере. Таких людей, как я, он забирает себе.

На моей шее растаяла снежинка.

— Забирает людей... зачем?

— Чтобы тренировать, – сказала Мэг, – чтобы использовать... как слуг, солдат. Не знаю.

— И ты его встречала.

— Пожалуйста, не спрашивай...

— Мэг.

— Он убил моего отца. Ее слова были еле слышны, но они все равно ранили меня сильнее, чем

камень, брошенный прямо в лицо.

— Мэг, я сожалею... Но как...?

— Я отказалась работать на него, – сказала она. – Мой отец пытался...

Она сжала свои кулаки.

— Я была еще маленькой, поэтому плохо помню. Я убежала. Иначе Зверь убил бы и меня. Мой

отчим принял меня и заботился обо мне. Ты спрашивал, почему он тренировался со мной,

почему дал кольца. Он просто хотел, чтобы я была в безопасности, в состоянии защитить себя.

— От Зверя.

Ее капюшон опустился ниже.

— Быть хорошим полубогом, усердно тренироваться... Это единственный способ не подпускать

к себе Зверя. Теперь ты знаешь.

Честно говоря, у меня было еще миллион вопросов, но я понял, что Мэг была не в настроении

отвечать на них. Я вспомнил выражение ее лица, когда мы стояли на уступе под покоями

Дельфийского Оракула, она была в ступоре от ужаса, услышав голос Зверя. Не все монстры

похожи на трехтонную рептилию с ядовитым дыханием. Многие из них имели человеческие