Собрание сочинений в 4 томах. Том 1. Стихотворения
вернуться

Шефнер Вадим Сергеевич
Шрифт:

Зарытый канал

Я с вокзала иду, как бывало, Я ступаю на старенький мост; Он теперь над зарытым каналом Будто странный, ненужный нарост. Вспоминаю, что было и сплыло, Необъятное силюсь объять И невольно гляжу за перила: Вдруг себя там увижу опять. Сколько тысяч моих отражений Там осталось в зарытой воде... Неужели теперь, неужели Нет меня уже больше нигде? ...Торопясь под вокзальные своды, За перилами, вровень со мной, Молодые идут пешеходы По утоптанной тверди земной.

Дом на Васильевском острове

Нет, не в минувшем счастье. Но видней На склоне лет и на исходе сроков Спасительная бедность давних дней, Незамутненность жизненных истоков. Не ночи вспоминаю — вечера, Не поцелуи, а рукопожатья; На девочке с соседнего двора Заботливо заплатанное платье. И никогда не будет мной забыт Огромный дом, массив кирпичной плоти, — Я помню цокот ломовых копыт В таинственных тоннелях подворотен; Гул примусов и неуют квартир, Поленницы с осклизлыми дровами, И пристальное вглядыванье в мир Сквозь радужную призму упований.

Счастье

Е. Г.

Идем за надеждою вслед, За древней скрипучей арбою... А счастье не там, где нас нет, А там, где мы рядом с тобою. В судьбу к нам оно не влетит Кичливой и пышной жар-птицей, Но вплавлены в будничный быт Его золотые частицы.

Фасады старых зданий

Тая всю явь, что мимо них текла, Все отраженья давних поколений, Как занавешенные зеркала, Стоят фасады городских строений. Когда-нибудь изобретут прибор: Направив луч на здание любое — На особняк, на крепость, на собор, — Мы прошлое увидим пред собою. Мы краску на стене за слоем слой Начнем листать, чтобы смогли открыться Присыпанные пеплом и золой Империи забытые страницы. Пройдут ряды повозок и телег, Проскачет всадник, и промчатся сани, Прохожие, прошедшие навек, Проявятся на каменном экране. Поверхности вокзалов и казарм Сквозь муть натеков, паутину трещин — Все то, о чем историк не сказал, Покажут нам в обыденности вещей. И каждый храм, больница и дворец На голой кладке, за последним слоем, Вещая и начало, и конец, Нам явят всех, кто эти стены строил. И пусть мы не услышим голосов — Мы неизвестных каменщиков лица Увидим средь строительных лесов — И не забудем в пояс поклониться. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Скрывая все, что отражалось в ней, И ни на чей не отвечая вызов, Стена — немая плоскость из камней — Стоит, как невключенный телевизор.

Хрестоматийный мальчик

Голландский бедный мальчик У грани пенных вод Дрожит и горько плачет, А с места не сойдет. По щиколотку в тине Стоит он день-деньской, Промоину в плотине Закрыв своей рукой. Уже припухли гланды И боль в его груди, Но сгинут Нидерланды, Лишь руку отведи. Пробита будет дамба Соленою волной — Тогда аминь и амба Всему, что за спиной. . . . . . . . . . . . . . . . . . Невесел на картине Продрогший паренек; Что он хрестоматией, Ему и невдомек. Он никого не учит, Ничьих похвал не ждет, Он этот частный случай В закон не возведет. С усталостью во взоре, С надеждой и тоской Он сдерживает море Немеющей рукой.

Иносказание

Не застраивай лётного поля, Хоть пустынно и голо оно. Не застраивай лётного поля — Ведь другого не будет дано. Пусть жалеет, сочувствует кто-то, Пусть другим твоя бедность смешна, Но тебе для разгона, для взлета Только ровная местность нужна.

Обычный сон

Никто не скажет, почему во сне Вдруг возникали рощи и обрывы И давний враг, как друг, пришел ко мне, И был я то несчастным, то счастливым. И мой двойник со мною говорил, Подсказывал таинственные числа И вел меня мостами без перил Над безднами — без умысла и смысла. Был так обычно-необычен сон, А мудрый опыт шлялся в самоволке, И сам в себе был разум отражен, Как в зеркале, разбитом на осколки.

Баллада на старинный манер

Скажи, кому она нужна, Зачем в пустынном месте Стоит кирпичная стена — Ей лет, наверно, двести? Здесь рядом жили в двух домах Два добрые соседа, А что таилось в их умах — О том никто не ведал. В те незапамятные дни На них нашла хвороба: Влюбились в девушку они, В одну и ту же — оба. Она ходила в их дома, Она хвостом вертела, Она не знала и сама, Кого в мужья хотела. Скрыть друг от друга не могли Друзья свою досаду, И меж собою возвели Враждебную преграду. А дева ветреной была — Пойми красоток этих, — Двоих вкруг пальца обвела, А приглянулся третий. ...Капелью капают года, Дымит огонь в камине, Ушла любовь невесть куда, И дружбы нет в помине. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И тот забыт, и тот зарыт, И нет домов их боле. Кирпичный памятник обид Стоит в пустынном поле. От этих двух, чьи имена Взяла навек могила, Осталась лишь одна стена, Что их разъединила. Дела былые — тлен и прах, Но у ограды все же О собственных своих делах Задумайся, прохожий.

Долгий дождь

Дождь шумит, как дальний поезд, Дождь летит на всех парах, Он старается на совесть, Он идет во всех мирах. Над могильными холмами, Над причалами в порту, Над родильными домами, Над фиалками в цвету — Всюду он, — и не укрыться, Не податься никуда; Города дрожат, как птицы, Выпавшие из гнезда. Он струится спозаранок, Он навеки и везде. Вся планета — полустанок, Заблудившийся в дожде.