Большой зал на втором этаже заполнен квадратными столиками, голосами проголодавшихся студентов, журчанием воды в посудомойке, бряцаньем кухонной утвари, звяком тарелок с хавкой, переставляемых на подносы, стуком подносов об узкие рейки, по которым их тащат вдоль прилавка кухни в сторону восседающей в конце пути кассирши в белом халате и белом матерчатом раструбе на волосах.

Орден монахинь-кассиреанок.

Мимолётный взгляд на содержимое подноса, и кассирша оглашает приговор – от 60 коп. до 1 руб. – принимает плату, даёт сдачу и с лязгом выбивает очередной чек из аппарата и тот добавляется в ворох таких же бумажек.

Порой особо любознательные студенты, из чисто научного любопытства, брали одинаковый набор еды находясь в разных местах подвижной очереди.

Стоимость таких контрольных наборов варьировалась.

Кассирша творила цену на лету, по вдохновению, с учётом внешнего вида клиента, погодных условий на дворе и уровня шума в зале.

Поев, посетители спускались на первый этаж мимо запредельно краткой мудрости Е = mc 2 , начертанной на стене лестничной площадки.

Пустое брюхо к ученью глухо, а после обеда, глядишь, и постигнется теория относительности.

( … кстати, неизвестно кто мудрее – Эйнштейн, или тот, кто нашёл такое правильное место применения его формуле… )

На первом этаже находился вечно запертый зал торжеств, где два раза в год случались свадьбы.

Выйдя на высокое крыльцо можно ещё свернуть в стеклянную дверь небольшой светлой кондитерской с двумя продавщицами в белых халатах и обычным ассортиментом песочных пирожных за 22 коп., вчерашних пончиков и табачных иделий.

Сигареты были не ахти – сыроваты, но «Беломор-канал» самого превосходного качества – сухие, набитые податливым табаком папиросы, что очень важно.

Расчувствовавшись, я однажды потребовал у продавщиц «Книгу Жалоб и Предложений» и вписал туда благодарность на этот счёт, которая заканчивалась словами «спасибо, родные!»

Графоман всегда найдёт повод предаться своей скрытой страсти.

Теперь можно вернуться к пятиэтажной общаге из красного кирпича.

У входа её три колонны из широких железных труб поддерживают плоский бетонный навес. Каждая из труб, если по ней ударить, издаёт звук различной высоты. На этих колоннах можно сыграть «до-ре-ми до-ре-до», настолько точны интервалы высоты тона нот издаваемых железными трубами.

В НГПИ имеется отделение учителей пения, но честь данного музыкального открытия принадлежит студенту английского факультета, он же англофак, которого я уже не застал.

Что до самой музыкальной фразы, то она является старинным лабуховским матюком.

Стоит её сыграть и любой лабух усечёт, что это ты кого-то посылаешь:

– Да пошёл ты на х*й!

По одному слогу под каждую ноту.

За остеклённой входной дверью – небольшой прозрачный тамбур со следующей дверью – в вестибюль.

Тут, в правом углу, стол дежурной вахтёрши. К стене над её над головой прибит квадратный щит из фанеры, утыканный гвоздиками, на которых висят ключи от комнат.

Если гвоздик под номером 72 пуст, значит кто-то из моих сожителей сейчас в комнате и ключ у него.

По коридору позади вестибюля можно свернуть налево, или направо – всё равно; и там, и там выйдешь к лестнице на верхние этажи. Но мне ближе по левой.

Этажи поделены между факультетами; второй этаж – биофак, третий – англофак, четвёртый – математика и пятый – музпед.

На любом этаже с лестничной площадки входишь в длинный полутёмный коридор, в дальних концах которого по одному окну – от пола до потолка. Всё остальное убранство составляют стены да двери над тёмным бетоном шлифованного пола.

Крайняя дверь у окна справа ведёт в умывальник, а та, что напротив неё, в мужской туалет. На противоположном конце длинного коридора всё в точности так же, только там туалет женский.

Комната 72 через стенку с умывальником.

Как войдёшь, за дверью по обе ст'oроны, фанерные шкафчики до потолка, для верхней одежды, два и два. Вслед за шкафчиками комната становится чуть шире – и в промежутке до широкого трёхстворчатого окна с форточкой с каждой стороны умещается кровать, тумбочка, кровать.

В центре комнаты тёмно-коричневый стол с задвинутыми под него стульями – иначе не пройти к окну.

Под подоконником ещё две тумбочки. Чтоб вышло по одной на каждого жильца.

На стенах засаленные, местами драные обои.

В белёном пыльном потолке круглая жестяная коробка для лампочки. Имеются две розетки и выключатель у двери.

Но с полуночи и до шести утра свет в комнатах выключает дежурная вахтёрша рубильником электрощита на первом этаже.

Тех, кому охота грызть гранит науки, на первом ждёт читальный зал с такими же коричневыми столами и круглосуточным освещением; рядом с залом для просмотра телепередач.