А если от шахты идти к Новой Дофиновке по грунтовке, то иногда видишь как над полями висят громадные корабли.

Корабли эти, конечно, в море стоят, но море сливается с небом, поэтому смотришь – поле, а над ним корабль, а ещё выше красный шар заходящего солнца.

Корабли эти настолько большие, что в порту, наверное, не помещаются, вот и стоят прямо в море с небом.

Со Славиком Аксяновым у меня сперва были нормальные отношения, хотя я видел, что в прошлой жизни он служил нацистским офицером в лагере смерти, а в нынешней чересчур любит привлекать к себе внимание пустыми базарами.

Но я ему даже помогал доски пилить для топчана.

От Чабанки до шахты тоже два километра и тоже по грунтовке через поле, но без лесополосы. И в том поле за мной всегда мухи увязывались – целым роем.

Летят и не отстают. А я не хотел привести за собою «хвост» и тем самым выдать местоположение шахты; и нашёл-таки способ сбрасывать мух с хвоста.

Перед общежитием стояло длинное здание бывшей фермы. Его-то я и использовал как дезинфекционный шлюз космического корабля и заходил в это здание с одного конца – мухи, роем, следом – и шёл на выход в другом конце.

Они, от запаха навоза засохшего ещё в эпоху старины глубокой, впадали в растерянность и бросались кто куда в активном поиске дерьма, а я выходил на воздух с купленными в Чабанке продуктами без единой жужжалки за спиной.

Славик попросил разрешения взять доски с пола в старой ферме, чтоб сделать себе с женой топчан, потому что ожидал приезда тёщи.

Потом мы с ним пошли и ломом повыдёргивали тех досок сколько надо. Ничего, крепкие оказались, только прибиты слишком длинными гвоздями.

И тут он начал советоваться о размерах будущего топчана.

А у меня на тот момент уже имелась целая, хорошо разработанная нумерологическая система.

С отдельными цифрами вообще полная ясность, что 22 – «смерть», 24 – «жена», 10 – «секс» и так далее, ну, а дальше комбинируй смотря по ситуации.

С учётом назначения изделия, я ему предложил оптимальный вариант – 2 метра 10 сантиметров. В смысле 10 на двоих, самое оно для молодой семьи.

А он упёрся – хочу 2 метра 30 сантиметров!

Ну, тебе видней, чего ты там хочешь.

Он откуда-то притащил «козёл», на котором дрова пилят.

Доску на «козла»; рулеткой отметку, и – поехали! Потом остановились перекурить.

Тут проходит мимо его жена, Люда, пальцем на «козла» показывает и Славику, возмущённо так, заявляет:

– Если ты думаешь, что я на это лягу, то не надейся!!!

Так я окончательно убедился, что она частица иного мира.

Какая нормальная женщина «козла» не видала?

Плюс к тому, она умела мысли читать.

Я один раз в ихнюю комнату зашёл – Славик борщ наяривал и телевизор смотрел.

От борща я отказался, сел у двери и жду пока доест.

А у него за спиной холодильник, а на холодильнике зеркало лицом вниз положено, а у зеркала сзади на рамке две пластмассовые ножки, чтобы стояло, когда не в лежачем положении.

С того стула, где я сижу, такая открывается картина – Славик ест глазами телевизор, а сам борщ уминает, а из волос его две зелёные ножки в форме лирообразных рогов торчат.

Тут я и подумал про себя, в уме то есть: «Так ты не только нацист, а ещё и рогатик!»

Люда эти мысли прочитала, сразу к холодильнику подошла и ножки те опустила.

Доедал он уже без рогов.

Вобщем, когда Славик тот топчан системы «аэродром» в комнату свою уволок, у них на этом станке игральном нестыковка какая-то обнаружилась – через три дня он его из общежития выволок и ножовкой укорачивал.

Называется подгонка методом тыка.

А когда его тёща приехала, он вообще звереть начал.

Приходил ко мне в комнату и рожи корчил. Мне-то цель его гримас без объяснений понятна – хотел, чтобы я с ума сошёл.

Один раз Ваня, машинист с первой машины, позвал меня разделить с ним трапезу в штольне.

Его жена работала в столовой военного училища, где обучались негры из стран пробудившейся Африки.

Так эти негры спросонку не слишком-то голодные, судя по тому сколько провизии она оттуда домой приносила.

Ваня когда снял крышку с той алюминиевой кастрюли, так там доверху всё рёбра с мясом.