Мы втроём – Ваня с помощником и я – насилу ту гекатомбу съели и костей получилась целая куча.

А тут Славик за какой-то запчастью пришёл, увидел груду обглоданных костей – его аж перекосило от зависти, наверно, тёщин борщик вспомнился.

Поздно вечером, когда жители общежития наслаждались прохладой на лавке у входа, он на меня буром попёр. Даже один слиток из золотого запаса в бурьянах выхватил. Двумя руками над головой вскинул и – в меня запустил.

Красивое зрелище получилось – полная луна льёт свой свет на дугообразную траекторию, по которой слиток летит и поблескивает белым, якобы, алюминиевым цветом.

(Может я всё-таки ошибался и на шахте добывали платину?)

Теперь уже мне пришлось ретироваться задом наперёд по способу армянина Алика.

Жена Люда увела Славика с арены показательных выступлений.

В следующее своё посещение Одессы я зашёл в юридическую консультацию – вывеска на глаза попалась. Спросил, без обнародования имён и географических координат, какие у них рекомендации, если сосед по общежитию донимает.

– Обратитесь в комсомольскую организацию предприятия.

И эти не от мира сего.

Я же ж говорю – они на каждом шагу.

Но, если Самый главный это Яковлевич, то кто же тогда главный инженер?

Догадаться не сложно – кто антипод Творца?

Князь тьмы и повелитель всех нечистых, кто ж ещё.

Это заметно даже по их взаимоотношениям – уважительный, но вооружённый нейтралитет.

Помню стоят в стволовом тоннеле, корректно так разговаривают. Мастер в чёрной робе, а главный инженер в летней рубашечке, широкий носовой платок поверх воротника заломил – чтоб пыль не садилась, вот только вместо пробкового колонизаторского шлема – пластмассовая каска, а так полный «я тут хозяин».

Хотя, конечно, под землёй его вотчина.

( … ты скажешь: неужели возможен контакт между столь диаметральными противоположностями?

Не забывай – на дворе стоял двадцатый век, вторая его половина, когда всё настолько переплелось и перепуталось, что простая геометрия уже не помогала …)

Я занял позицию сочувствующего мастеру, он нравился мне и без чудес; с меня, собственно, и одного хватило.

Кстати, главный после Главного тоже свои верительные грамоты предъявил.

Однажды в обеденный перерыв приехал провести профсоюзное собрание. Расположились под деревьями рядом с общежитием.

Сел он на стул, ещё и туфли с носками скинул: а где, мол, копыта? Нетути!

Но меня-то иллюзорностями не провести.

Чертяки-махновцы в траве разлеглись в своих чёрных робах.

Один я в белой нейлоновой рубахе, которую в шахте под куртку одевал и каждый день стирал моясь под душем.

( … нейлон отлично стирается: раз-два и – чистый, а сохнет и того быстрее …)

Каску я тоже снял, типа, ты бескопытность тут демонстрируешь, так полюбуйся на мою безрогость.

Все остальные в касках, особенно Славик Аксянов.

Минут десять в таком раскладе попрофсоюзились и вдруг – петух закукарекал.

Батюшки-светы!

Главный секундально – носки в карман, туфли на ноги, на грунтовку выскочил, а там уже, как из-под земли, чёрный мотоциклист нарисовался в кожаном ребристом шлеме, как у шахтёров первых пятилеток.

И – усвистали в сторону Новой Дофиновки.

Не ясно, что ли? Кто бежит при петушином крике?

С ним у меня не то, чтобы противостояния, но трения случались.

Один раз когда у заднего хода общежития ссыпали самосвал угля на зиму и я весь тот антрацит в кочегарку перебросил. А он по окончанию работы приехал из Вапнярки и так высокомерно спрашивает:

– Ну, что тебе заплатить? Троячки хватит?

Меня тут заело – полдня под солнцем карячился, а он, как ханыге какому-то три рубля предлагает.

Ты, конечно, князь тьмы, но и я избранный, пусть хоть и не посвящённый.

– Нет, пусть мне заплатят по расценкам.

– По расценкам ты и этого не получишь.

Я ему не поверил, на следующий день взял отгул и поехал в шахтуправление. Мне показали где сидит главный бухгалтер Вицман.

Только я шагнул в кабинет – у него зазвонил телефон.

Он трубку снял:

– Вас слушают.

( … именно так, слово в слово – «вас слушают».

Чисто, гладко, описательно. Ни с какого боку не уколупнут.