И вправду: терять нечего, возвращаться не к кому. А проклятье Вааса, тянущее за ней кровавый след, может, и не распространялось на этого доблестного укротителя мартышек. Проклятье, чудовище… Не хотелось мыслить о метафизике. Девушка улыбалась глупым шуткам Герка, стараясь не признаваться себе, что ею владеет безразличие.

А, между тем, Герк все больше не мог держать язык за зубами, рассказывая какие-то бессмысленные анекдоты и случаи из своей жизни, правда, эти случаи не связались в единую картину. Откуда он и что его вообще занесло на остров, так и не прояснилось. Но, не иначе, он по своей воле явился и до сего времени неплохо приспособлялся. Джейс посещали странные мысли: «Может, не стоит куда-то еще стремиться? Он знает, что делать. Вот и иди с ним, если позволит».

И она почти уговорила себя, что с такой судьбой вполне можно смириться и даже не заметить, как жизнь пройдет. Контрабанда — значит, контрабанда. В конце концов, ей уже доводилось творить на острове такое, что на большой земле показалось бы сущей дикостью и страшным нарушением морали, этики… Как легко говорить об этике и естественном праве, как легко соблюдать законы морали, когда никто не мешает просто жить… А с Герком, наверное, можно было просто жить, правда, без всяких принципов. Но жить, а не выживать, пусть и на грани выживания.

— Ладно, завтра отправимся, — пробормотал Герк, заваливаясь на матрац возле холодильника.

Джейс примостилась на раскладушке, где и обнаружила себя утром. Один день отдыха помог восстановить силы, но, казалось, каждая минута на счету, если речь шла о Дейзи и Лизе. Хотелось верить, что их еще можно вернуть. И от этого возникало беспокойство. «Нет, я должна выбраться! Должна вытащить их!» — думала девушка, погружаясь в дрему.

Только посреди ночи или ближе к рассвету, где-то среди фиолетовых сумерек, ее обдало перегаром, который и так висел тяжелым туманом в доме-зоопарке.

Джейс поморщилась, но не просыпалась, слыша неприятное верещание мартышек, только к перегару прибавилось покалывание на губах, как от щетины.

— Уйди! — среагировав, как кошка, выставила перед собой руки Джейс, едва просыпаясь.

Герк, что-то пьяно и сонно бормоча, невольно отлетел к холодильнику, захлопнув своим задом неисправную дверь, отчего в жилище стало совсем темно.

Сердце Джейс бешено заколотилось, она потянулась к винтовке, которую оставила возле изголовья, сняла с предохранителя и, забывая о законах гостеприимства, чуть не направила на Герка, который шутливо поднял руки, недовольно помотав головой, подходя, когда девушка все-таки опустила оружие:

— Нет, я понимаю, я не красавец, но ведь и ты не Анджелина Джоли. Чего тебе не так?

Джейс ощущала себя неуютно: с одной стороны, хотелось верить, что человек, который ее спас, не желает ей вреда. В конце концов, они целый день болтали, словно лучшие приятели. С другой стороны, этот же человек явно истолковал их общение не совсем с дружеской стороны или «натурой» требовал плату за спасение. Может, ему просто уже давно не хватало ласки противоположного пола и с нетрезвой головы сложно было себя сдерживать. Но девушка все равно дрожала, тем более, накануне она чуть не стала жертвой. Все ее смиренные планы стать «подругой» контрабандиста рухнули, она поняла, что просто не сумеет терпеть этот запах перегара, который оказывался противнее, чем запах злейшего врага. Просто противным. А табак, пот и одеколон — Ваас — это запах ее личного кошмара, не противный, но слишком страшный, чтобы быть приятным. Образ врага снова пронзил сознание ужасом, мелькнул кометой, снова слышался его лающий смех. И снова испугало сознание того, что ей стоило пройти только пару шагов, пару раз нажать курок, не больше, чтобы выйти из себя, выжить из себя, стать такой же, беспощадной и мертвой, замкнутой в повторении бессмысленных действий.

И все еще существовал такой риск. И она четко поняла, что этот риск превратится в реальность, если она станет контрабандистом, без цели, без интереса, просто чтобы как-то скоротать свой век. А там недолго затеять и какую-нибудь игру в выживание с теми, кто слабее. Достаточно получить немного власти. Джейс помотала головой, отгоняя тягучее наваждение. А потом твердо и дружелюбно, успокаивающим тоном, проговорила:

— Герк, спасибо, что помогал мне, но… Нет. Без любви в благодарность за помощь я не могу.

— А ты еще дитя, которое верит в любовь, — протянул несколько удивленно Герк, доставая холодную бутылку пива и прислоняя ее ко лбу, видимо, испытывая похмелье, а дальше обиженно бросил: — Я думал, мы — взрослые люди, и договоримся по-взрослому. Ну, и ладно! И не очень-то я тебя хотел. Доска ты и есть доска, — затем махнул рукой и в обнимку с пивом принялся заново устраиваться на матраце, бормоча. — Как парень была бы лучше.

— Я наружу, посижу, — с опаской глянула на него Джейс, понимая, что заснуть в его обществе уже не сможет.

— Небезопасно… — предостерег ее Герк. — Это же Бедтаун.

— Ничего, — сказала она и, захватив винтовку, вышла наружу, поняв, что еще понятия не имеет, как выглядит этот Бедтаун.

А в предрассветных сумерках он выглядел еще более апокалиптически, чем те злополучные развалины с недостроенной церковью. Типичная деревня рыбаков — соломенные крыши, дома на сваях, запруженная, почти неподвижная река с плавающим мусором, да только все выглядело каким-то разрушенным, грязным, неживым.