Ожидание неопределенного продлилось вечность. Мгновения тянутся вечность, когда нет определенности. И потом складываются в года, километры календарных страниц, оторванных вихрем потерь, точно осенняя листва.

Но вот агент Уиллис высунулся из-за потайной двери, выключив прожекторы и динамики, помахав рукой, приглашая войти в подземный бункер.

— Так… Хойт прибывает сегодня вечером на остров. Его встречает Ваас, короче, как обычно. Строго секретная информация, понимаешь? Раздобыл один из моих верных людей. Если принесешь мне запись их диалога, вообще цены тебе не будет!

— Это вербовка? Вообще-то я подданная Канады, — недовольно хмыкнула Джейс. Она-то надеялась на помощь. Впрочем, изначально она надеялась только на получение информации, и агент Уиллис старательно тянул. А с некоторых пор сердце подсказывало, что терять времени больше нельзя. До того казалось: не важно, сколько дней, ведь все равно не у кого узнавать. Ныне же страшно было упустить свой единственный шанс.

— Ах, вот, что мне в тебе показалось сразу странным, — почесал лысеющее темечко мистер Уиллис. — Не в том блоке искал о тебе данные. Нет, не вербовка, считай, что так ты отплачиваешь мне за то, что я не взорвал этот барак. Скорее всего, они будут говорить о том, куда отправляется последняя партия пленников. Может, и твоя подруга в их числе.

— И Вы… Вы позволяете вот так продавать людей? — то ли скорбно усмехнувшись, то ли всхлипнув, выдохнула Джейс, искоса глядя на собеседника, который так и не осмелился полностью выйти из подвального бункера, стоя на лестнице.

— Эм, — замялся мистер Уиллис, торопливо оправдываясь. — Их поиском занимаются другие ведомства. Хватит болтать. В конце концов, что я могу один?

Последний аргумент убил наповал, последнюю надежду убил, последнюю веру в спасителей из-за океана. Один он и правда ничего не мог, а все байки про Джеймса Бонда плохо коррелировали с образом стареющего американца, увязшего в джунглях, но не сумевшего к ним адаптироваться. Даже его белый костюм выдавал в нем сущее неумение слиться с толпой. Но толпой не привычной, а местной. Может, он намеренно желал подчеркнуть, что он особенный. Но выходило-то жалко…

— А кто такой Доктор Алек Эрнхардт? — вдруг спросила, пользуясь случаем, Джейс, чтобы хоть как-то перевести тему разговора, надеясь получить более конкретные данные. — Ведь у вас есть сведения на всех.

Вопрос мучил ее давно, она хотела знать наверняка, кем же считать того странноватого доктора, что спас ее, подобрав на пороге дома. В роль союзника он не вписывался, в роль врага -тем более.

— Контрабандист, — отмахнулся агент, совершенно спокойным до беспощадности тоном рапортуя наизусть отрывки из личных данных человека. — Вообще-то он химик из Оксфорда, но после того, как его двухлетняя дочь выпала из окна, он тронулся умом, начал пробовать свои эксперименты с веществами на себе. Перебрался на остров, его дом раньше принадлежал одной богатой семье, где-то до середины прошлого века. Вроде бы не опасен, но им мы еще займемся. Когда моя группа вернется из джунглей. — и тогда он уже совершенно искренне вздохнул. — Но я потерял с ними связь…

Однако тут агент поглядел на часы и нервно встрепенулся:

— О! Уже время. Теперь пора бежать, а то Хойт улетит. Вот координаты, — агент протянул навигатор, вероятно, проявив небывалую щедрость со своей стороны.

— Да что ж вы раньше не сказали, старая вы балда! — в сердцах не смогла сдержать слов негодования Джейс. Больше у нее с агентом ничего не ассоциировалось. Она-то надеялась, что это человек, который пришел помочь, она-то надеялась. Но ему все диктовало ведомство, он являлся только крошечным винтиком и не имел права вмешиваться. Не имел права или не обладал волей.

Девушка стремглав бросилась за дверь, которую любезно отпер хозяин сарая-бункера. Встреча с двумя злейшими врагами, естественно, ужасала ее, но еще больше ужасала возможность не успеть, снова не успеть, снова опоздать в своем стремлении спасти друга.

====== 71. Небосвод, темнеющий грозно ======

Небосвод, темнеющий грозно,

На меня обрушился, как волна.

Много сложных концепций и теорем, много важных и трепетных тем. А ей бы просто успеть, а ей бы не опоздать, когда стремглав бросилась от дома Уиллиса к дому укротителя мартышек, над которым зловеще выступало чучело черной птицы, растянутой за раскинутые крылья с вылезшими перьями. Дом на пригорке вырисовывался громадиной на фоне потемневшего, заплывающего облаками неба.

И казалось, что ноги вязнут в грязи, ноги не слушались, Джейс прыжками преодолевала расстояние. «Только бы успеть, только бы успеть», — крутилось у нее в голове, и она не думала, что предстоит встреча с врагами. В бой она не намеревалась вступать, оставалось уповать только на их разговоры. Безумная надежда. До чего лживое порой чувство. Умирает последней, после веры и любви, и мудрости. А зря! Самое призрачное. Но привычная мудрость не действовала в этих местах, а высшая — не открывалась. Вера тонула в противоречиях, что считать грехом, когда шла борьба за жизнь, не объявленная официально войной. А любовь… Любовь отняли, уничтожили. Все эти люди: Дейзи, Оливер, Лиза — все они будили воспоминания о Райли, о нем одном. Эта чистая и искренняя любовь сестры охватывала заодно и всех людей, которые были хоть как-то с ним связаны. Но, выходит, любовь тоже никого не могла спасти. Оставалась только надежда, прищемленная крышкой ящика Пандоры.

Джейс взлетела на холм, в дверях ее встретила обеспокоенная Дейзи. Женщина прятала глаза, покрасневшие, мутные. Вряд ли Герк мог ее чем-то обидеть, вряд ли они курили. Видимо, она плакала. Никому не показывала, а наедине с собой могла себе позволить и выплакаться наконец. Жаль только, что подруга заметила сквозь полумрак.

— Где Герк? — тут же поняла, что Дейзи осталась в одиночестве, Джейс.

— Ушел с мартышками, — коротко отзывалась женщина, видя дрожащую от напряжения Джейс, готовую в любую минуту сорваться с места. — Куда — не сказал. Сказал, что будет завтра утром.