— Больно! — только прохрипел один из пиратов, будто речь шла не о предсмертной агонии, а о царапине, но больше ничего он сказать не мог. Упал. Четко запомнились расколовшиеся солнечные очки, застывшие голубые глаза на смуглом лице на фоне выбритого черепа и прошитая автоматной очередью в трех местах пробитая грудь. И кровь, что ярче выцветшей алой майки. Зачем запомнилось? Да кто ж спросит этот странный предмет человеческого бытия, названный памятью и сознанием. В тот миг Джейс поразилась, насколько глубоко пронзило ее это слово. Перед ней был тоже человек, она убила человека, ужасного в своем зле, но кто же мог ответить, была или не была способна эта душа к исцелению? Теперь уже никто. И что испытывали все эти бродящие без броников в нелепых красных майках, размалеванных черепами, с автоматами в смуглых руках, обкуренные… Без будущего и судьбы, ненормальные, озлобленные, не различающие добра и зла, вообще ни о чем не думающие. Но на остров каждого привела своя судьба, не коллективная.

Джейс украдкой глянула на лицо убитого, застывшее с недоумевающей маской боли. Так и есть: не больше двадцати лет, вероятно, меньше, мальчишка. И она осознала, что те, кого ей приходилось убивать, порой боялись не меньше ее самой. Но так уж складывалась судьба: не убьешь — так будешь убитым. Но все являлись людьми.

У всех когда-то существовали матери. Может, кого-то случайно выбросили в этот мир, а по кому-то стали бы скорбеть, не осуждая за преступления. Материнская любовь не умеет осуждать. Но всех их явно что-то разбросало по разным забытым уголкам мира, не оставляя выбора.

И кто делает из людей нелюдей? .. Из-за кого некоторые добровольно бегут к таким, как Хойт? .. Главари. К ним жалости уж точно не возникало. Они нередко кидали на верную смерть таких вот сумасшедших с автоматами.

Ракьят переходили в наступление, спускались вниз, в котлован. Джейс не могла объективно сосчитать потери среди своих, но, очевидно, что в ожесточенной перестрелке уцелели не все, хотя предполагалось захватить вышки и оттуда вести огонь, но, очевидно, и среди врага водились меткие стрелки.

В грот не совались, знали, что там их ждут пираты, но и враг теперь не мог высовываться: за время перестрелки другой отряд ракьят сумел отыскать второй выход из пещеры, перекрыв его. Наступало время напряженного ожидания. Возможно, спрятанные в бункере силы противника во много раз превосходили ракьят и готовились идти на прорыв. В грот соваться тоже человек в своем уме не стал бы, потому что узкие туннели — при сражении что с мечом, что с автоматом — меняют правила боя.

Джейс недавно еще наивно думала, что одиноким воином сумеет одолеть врага, решительно не понимая, какой дух вселился в нее в момент безумия в ту ночь, что удалось ей в одиночку захватить.

— Пираты! Они вызвали подкрепление!

Комментарий к 125. Между землей и небом — война Дальше тоже будет экшен. И Ваас!

Да, автор написал продолжение!

====== 126. Невозможно, убивая, самому не стать мишенью ======

Будь осторожен, принимая приносящие гибель решения:

Невозможно, убивая, самому не стать мишенью…

С этого момента начиналась настоящая мясорубка, это Джейс поняла, как только к берегу пристали два бурых от ржавчины, но быстрых катера, наполненные вооруженными людьми. Никто не говорил, что в гроте не оставалось связи с остальными отрядами и Ваас не преминул воспользоваться этим преимуществом, что стало ошибкой в тактике ракьят — у них подкрепление с аванпостов не успевало прибыть, хоть Доки Валсы обещали прислать еще две машины, но от них, как припоминалось, было не меньше пятнадцати минут езды по ухабистой дороге. Казалось бы — мало времени, но в самом разгаре перестрелки каждая минута делалась годом, а секунда — целым днем, и час отмерял полет пули.

— Прорвемся! — с ужасающей гримасой улыбки восклицал их командир, за коротко-длинное время уже ставший другом, как и все, кто сражался плечом к плечу. Но грянул выстрел откуда-то из грота… И вот рухнул командир их отряда, схватился за правый бок, скорчился от пробитой печени, а затем затих, горестно приподняв беззлобные брови, будто сожалея о том, как много еще не успел в своей недолгой жизни.

Лицо Джейс искривил ужас, она не слышала своего крика, не замечала, куда прячется, в кого стреляет, только в липкой реальности безотчетно настигла пуля подлого убийцу, привыкшего стрелять в спину. К нему жалости не возникло.

Ситуация складывалась отчаянная — ракьят зажали в клещи, отряд с другой стороны грота не мог допустить побега врага.

Дым, огонь возле стволов автоматов, катера, патроны, сталь.

А где-то птицы горели, а где-то птицы падали мертвыми с неба. Джунгли плакали кровавыми слезами развалин, прорастая мхами в небо, отчего оно зеленело на рассвете, алело рубцом свежим на закате. Кровавые орхидеи испещряли заросли. И если не видел ты правды о жизни — спроси у цветов, их собратья по миру насмотрелись на многое, и что человек не в силах вымолвить, лепестки нежные расскажут. Но только бы не забыться во сне орхидеевого влажного-душного ада. Нет, не надо! Не здесь! Не теперь!

Джейс ощущала страх, панику, но не прекращала стрелять, прижимаясь к стене, укрываясь за лианами, пули свистели вокруг, люди носились в огне, деревня горела. Вот кто-то снова из грота полез, паучьими лапами навьи готовясь, прицеливаясь. Джейс кинулась наперерез, заслоняя своего, на долю секунды опережая пирата, не задумываясь, что только что могла поплатиться своей жизнью при защите незнакомого ей ракьят. Как это незнакомого? Против пиратов! А имена не важны!

Голова вращалась на все стороны света одновременно, все видела, да не все успевала осознать, на пределе сил, на пределе возможностей. Прогремел новый взрыв, уже пираты кидали гранаты из-за щитового домика, мелькая красными тенями. И будто последние дни мира наставали, все тонуло в копоти.