Ласса молча отдала честь и повела меня дальше, вглубь.

Внутри меня ждала достаточно обыденная картина: бараки, воины, повозки, телеги, распряженные быки, снующие звери, несущие что-то. Посередине всего этого великолепия возвышалось деревянное двухэтажное здание с развевающимся красным стягом на крыше. Похоже, здесь сидело местное начальство. Я обернулся:

– А тебе надо как-то отметиться, что ты вернулась? Все-таки твой отряд вернулся раньше тебя?

Ласса покачала головой:

– Достаточно того, что меня на входе видел часовой. В случае чего я всегда могу сослаться на него, и он подтвердит то, что я появилась на территории части до определенного часа.

Мы шли и шли вглубь этого «военного городка». Через некоторое время Ласса подошла к большому бараку, на котором виднелась цифра тринадцать (вернее, она не была цифрой в прямом смысле – мое сознание расшифровало ее как местную цифру). Магесса толкнула дверь и зашла внутрь, ведя меня за собой.

Она сразу наткнулась на взбешенного лара Пульсу:

– Ты что себе позволяешь? Какого черта ты бегаешь по городу, вместо того, чтобы оказаться в казармах вместе с частью? Ты знаешь, что тебе грозит за самоволку?

Магесса, которая еще во время дозора тряслась перед начальником, сейчас резко осмелела:

– Согласно пункту 5.4 Устава, под понятие «самовольное оставление» подпадает только такой момент, когда солдат без разрешения непосредственного начальника покидает территорию части или свой пост во время несения боевой службы или выполнения боевого задания. Так как я перестала входить в состав боевой единицы с момента возвращения в Ландар и не выполняла какого-либо задания, я имела право покинуть территорию части и вернуться обратно до девяти часов вечера, согласно пункту 5.2 Устава. Я отметилась у часового по возвращении сюда, поэтому процедура не нарушена и не противоречит Уставу.

Барсук побагровел, но ничего не сказал. Обернувшись, он ушел из казарм. Ласса пожала плечами:

– Я не виновата, что этот мохнатый засранец не знает Устав.

Хмыкнув, магесса сдала какой-то металлический диск сидевшему в каптерке воину и прошла сквозь еще одну дверь. Внутри нас ждал ряд двухэтажных кроватей, которые были наполовину заняты зверями в одних только рубахах. Глазами я сразу отыскал Молчаливого и Рамзи, которые находились в противоположном углу этой комнаты. Со всех сторон раздались возгласы мужчин-воинов:

– Наша красавица вернулась!

– Давненько мы тебя не видели!

Ласса шепнула:

– Я единственная девушка в этой казарме, поэтому вот так.

– А они тебя не обижают?

– Да не, шутят максимум, но не более.

Наконец воины заметили меня и один из них, ирбис со шрамом на щеке произнес:

– Оп-па, а у нас тут менестрель объявился! Что, будешь разбойников своим инструментом бить?

Раздался оглушительный хохот. Я не полез за словом в карман:

– Не раньше, чем ты своим языком выкосишь все орды лесных банд.

Глупая шутка, но она возымела действие. Хохот стал еще громче. Ирбис зарычал:

– Я смотрю, ума много, гитару держать уже умеешь?

– Ну не знаю, не знаю. Но по сравнению со зверем, который научился держать в лапах меч, это уже более тяжелое занятие, не находишь?

Что уж что, а доводить людей я всегда умел. Посмотрим, сколько продержится этот ирбис. Воины вокруг уже приготовились к словесному поединку, продолжая угорать над моими репликами.

– Щас я кому-то заеду мечом.

– Не советую. Меч отскочит и по твоей пустой тыкве ударит. Хотя тебе, чувствуется, будет без разницы, ибо мозга все равно нет, сотрясаться нечему.

Вместо хохота уже раздавалось бульканье. Парочка зверей уже лежала под кроватями, слабо дергаясь.

Я решил еще больше поиздеваться над ним. Я увидел, что чуть в стороне на столике стоит деревянная тарелка с каким-то супом. Я попробовал незаметно приподнять тарелку. К счастью, телекинез у меня работал. После этого я просто взмахом лапы нахлобучил тарелку с супом на голову Габарису. Вид ошарашенного ирбиса, с головы которого стекал суп, оказался настолько уморительным, что засмеялся даже Молчаливый. Серьезными оставались только два зверя: я и Габарис. Вслух я произнес:

– Вот тебе шлем на голову, а то пойдешь без него драться и огребешь случайно отскочившим мечом по голове. А суп высохнет, не беспокойся.

Нашу перепалку прервал крик со двора. Молча откинув тарелку, Габарис рванулся в дверь. Все побежали за ними следом. Я решил не отставать и тоже вышел из казарм.

Во дворе моим глазам предстала картина какого-то крыса в разорванных кожаных доспехах, которого дюжий воин тащил к помосту, не замеченному мной раньше. Ласса, вышедшая следом, презрительно фыркнула: