— Слава Богу, я совершенно здорова; благодарю тебя, дядюшка, сказала Нина, глядя на него с любопытством.

— А в нашем доме несчастье, мисс, — сказал Тифф торжественным тоном, — в нём сегодня раздавался полуночный вопль... Бедная миссис Сью (это моя молодая госпожа) переселилась в вечность.

— Кто же твоя госпожа?

— До замужества её фамилия была Сеймур, а её мать происходит от фамилии Пейтонов, в Старой Виргинии. Пейтоны знаменитая фамилия! К несчастью, моей молодой госпоже вздумалось выйти замуж по любви, — как это делают многие молоденькие леди, — сказал Тифф конфиденциальным тоном, — муж был ей совсем не под пару; за то ей, бедняжке, и пришлось же пространствовать по белому свету! Теперь она навсегда успокоилась она лежит мёртвая, и нет ни одной женщины, которая бы сделала для неё, что требуется в подобных случаях. Извините, мисс, Тифф приехал сюда попросить молодую леди, не пошлёт ли она какую-нибудь женщину приготовить покойницу к погребению.

— Кто же ты сам-то, скажи, пожалуйста?

— Кто я, мисс? Я Тифф Пейтон! — вот кто я. Я вырос в Виргинии, в знаменитом доме Пейтонов, и уехал оттуда с матерью миссис Сью; а когда миссис Сью вышла за этого человека, родители её ужасно оскорбились и не хотели её видеть; но я вступился за неё,— согласитесь сами, какая польза человеку из худого делать худшее? Такое было моё мнение, и я высказал его; нечего уж тут спесивиться, когда дело было сделано и поправить его не предвиделось никакой возможности. Но нет: меня и слушать не хотели. Я сказал им: вы делайте, сказал я, как вам угодно, но старик Тифф отправится с ней, сказал, и будет следовать за миссис Сью до гробовой доски. И вот, как видите, я сдержал своё слово.

— Ты поступил прекрасно, и за это ты мне нравишься ещё больше, — сказала Нина: — подъезжай к кухне, вон туда! И скажи Розе, чтоб дала тебе позавтракать, а я, между тем, побегу к тётушке Несбит.

— Нет, благодарю вас, мисс Нина, я не голоден. Таким людям, как я, — людям, которые убиты горем, и у которых вечно возникают в душе воспоминания о былой жизни, — еда на ум нейдёт. Эти воспоминания лежать вот здесь тяжёлым камнем, мисс Нина! Вы верно никогда ещё не знавали, и не дай Бог знать, что значит стоять у ворот, ведущих в обетованный край, в то время, когда лучший ваш друг вошёл в них и оставил вас навсегда: тяжело!.. О! как тяжело!

Сказав это, Тифф выдернул из кармана ветхий, полинялый платок, и конец его подсунул под очки.

— Подожди же минуту, Тифф.

И Нина побежала домой. Тифф следил за ней печальным взглядом.

— Да, да; бывало также весело бегала и моя миссис Сью... Топ! Топ! Топ! Ножка маленькая, как у мышки! И что она теперь? Но, да будет воля Божия!

— Ах, Мили! Ты здесь? — сказала Нина, встретив Мили у самой лестницы, — знаешь ли что? Вот там у решётки стоит какой-то бедняк, у него умерла госпожа, остались дети... И нет ни одной женщины в доме. Нельзя ли тебе поехать туда? Ты знаешь, что надобно делать в подобных случаях! Ты сумеешь сделать это лучше других во всём нашем доме.

— Должно быть это бедный старик Тифф! — сказала Мили: — преданное создание! Значит, его бедная госпожа умерла наконец; — и прекрасно сделала, — бедненькая! Извольте, мисс; я только спрошусь у мисс Лу, а может вы, мисс Нина, попросите сами?

Учащённый, громкий стук в дверь испугал тётушку Несбит, стоявшую у туалета, и кончавшую утренние процедуры по части убранства своей наружности. Мистрисс Несбит любила вставать очень рано, и держалась этого правила систематически. Никто не знал почему, но тут можно допустить одно обстоятельство, служившее причиной раннего пробуждения: — люди, которым нечего делать, часто стараются как можно дольше протянуть время, чтоб ещё больше ничего не делать.

— Тётушка, — сказала Нина, — приехал какой-то бедный негр, у которого умерла госпожа, и в доме у них нет ни одной женщины. Нельзя ли отпустить Мили, помочь там, в чём нужно?

— Мили должна сегодня вымыть и накрахмалить мои чепцы, сказала мистрисс Несбит, — я сделала распоряжение об этом за всю прошлую неделю.

— Прекрасно, тётушка; но разве нельзя отложить это до завтра, до послезавтра?

— Завтра она должна распороть и вымыть чёрное платье. Ты знаешь, у меня всё делается систематически; всему заранее сделано назначение. Почему ты не хочешь послать Кэти? —- Как почему, тётушка? Вы знаете, что сегодня к обеду будут гости, а Кэти единственная женщина, которая знает, что где лежит, и как лучше распорядиться обедом. Кроме того, она такая грубая и неласковая к бедным; словом, мне бы её не хотелось посылать. Не понимаю, впрочем, почему вам в таком серьёзном случае нельзя отложить чепчиков до другого дня. Мили такая добрая, так любит детей, с такими материнскими чувствами, и такая опытная женщина... вы только представьте себе, что тут целое семейство в глубокой горести.

— Пожалуйста, не говори! У этих низких людей нет столько чувства, как ты полагаешь, — сказала тётушка Несбит, хладнокровно поправляя свой чепчик, — не стоит вовсе принимать в их положении такое участие, — это жалкие, бедные создания.

— Тётушка Несбит! Сделайте мне эту милость; я редко обращаюсь к вам с просьбами, —сказала Нина, — позвольте ехать Мили, именно она нужна там. Пожалуйста, тётушка, согласитесь. Нина приблизилась к ней, и мольбой, которая искрилась в её глазах, по-видимому, действительно взяла верх над своей холодной, бесчувственной родственницей.

— Хорошо, мне всё равно, если...

— Мили! Мили! Тётушка согласна! — вскричала Нина, выпрыгнув за дверь, — тётушка сказала: «Хорошо». Теперь торопись, пожалуйста; собирайся проворней. Я побегу и велю Кэти послать детям гостинцев; а ты возьми всё, что только нужно, и поезжай поскорее; — я сама поеду на моей лошади, вслед за вами.

Заботы, произведённые приездом Тиффа и отправлением Мили в коттедж, произвели самую прекрасную перемену в душе Нины, забывшей о её собственных, крайне затруднительных обстоятельствах. Деятельная и пылкая, она бросилась на то, что прежде всего принесено было к ней в потоке событий. Увидев, что телега отправилась, она села завтракать в превосходнейшем расположении духа.