Шрифт:
— Превосходно, отлично! — сказал Россель.
Дульцимер продолжал:
«Двух роз я вижу пред собою пару, Единый что составят здесь букет». «О нет, мой друг, в ошибку впал ты снова, То щёк её румяный свежий цвет»!— И эти точки становятся ещё румянее, — сказала Анна, коснувшись веером плеча Нины. — Дульцимер, как видно, намерен сосредоточить на вас всю силу своего вдохновения.
Дульцимер продолжал:
«Я вижу, виноград вон там обвился, Лоза сплелась там накрепко лозой». — «О нет, мой друг, знай, снова ты ошибся; То вьются локоны волос её». «Она ступает быстро по веранде, — начал квартет, — Улыбкой оживляет разговор. Как солнца луч, какой, пускай случайно, Упал на гладкий и блестящий пол. В вечерние часы, в роскошной неге лета, Как дождик моросящий на цветах, Под звуки смеха, словно ручеёк в горах, Звучат шаги её, как кастаньеты»!— Э! э! Да Дульцимеру верно помогают музы, — сказал Клейтон, посмотрев на Анну.
— Тс! слушайте хор, — заметила Анна.
«О, Северной ты роза Каролины! Ты нашему укрась сад господину И счастье долгое ему теперь даруй»!Этот припев повторялся раз десять. Между гостями раздался громкий смех. Актёры поклонились и оставили сцену. Белая простыня, заменившая занавес, опустилась.
— Признайся, Анна, ведь это дело не одного Дульцимера? — сказал Клейтон.
— Да, ему помогла в этом Леттис, которая от природы одарена поэтическим дарованием. Стоит только поощрить её, и талант её разовьётся до удивительных размеров.
В это время Дульцимер со своими товарищами подошёл с подносами к павильону и предложил гостям лимонад, пирожное и фрукты!
— Да этого не увидишь ни в каком театре, — сказал Россель.
— Действительно, — отвечал Клэйтон, — африканское племя далеко превосходит другие племена в наклонности, которая составляет середину между чувством и здравым рассудком, а именно наклонности к изящному. Эта наклонность может проявляться только в натуре, обладающей обилием чувств, обилием, которым обладают негры. Если просвещение коснётся их мощной рукой своей, они превзойдут многих в музыке, танцах и декламации.
— И я, с своей стороны, — сказала Анна, — часто замечала в моих учениках, ту готовность, с которой они принимаются за музыку и английский язык. Негры иногда смеются над неправильным произношением слов, тогда как сами произносят их ужасным образом; последнее обстоятельство происходят, вероятно, оттого, что они стараются придать словам более выразительности, как это бывает детьми, одарёнными острыми способностями.
— Между ними есть такие голоса, которым можно позавидовать, — заметил Россель.
— Ваша правда, — сказала Анна; — у нас на плантации есть две девушки, у которых такое богатое контральто, какое, мне кажется, только и можно найти между неграми, а отнюдь не между белыми.
— Эфиопское племя, подобно алоэ, принадлежит к разряду медленных растений, — сказал Клейтон, — но я надеюсь, что со временем они дадут цвет: и этот цвет, надо полагать, будет великолепный.
— Всё это прекрасно; только подобные ожидания и предположения свойственны одним поэтам, сказал Россель. После оперы начался балет, и продолжался с необыкновенным одушевлением и без малейшего нарушения приличия.
— Религиозные люди, — продолжал Клейтон, — истощали, я думаю, всю свою энергию, чтоб внушать неграм отвращение к танцам и пению. А я с своей стороны, стараюсь развить в них эту наклонность. Я вовсе не вижу необходимости обращать их в англо-саксов. Это, по-моему, тоже самое, что виноградную лозу обратить в грушевое дерево.
— Вот что значит быть успешным защитником невольничьих прав, — сказал Россель, — у него во всякое время готовы отличные сравнения.
— Успехи мои подлежат ещё сомнению, — возразил Клейтон. — Полагаю, ты слышал что моё дело взято на апелляцию, — и потому выигрыш мой нельзя назвать верным.
— О нет! — воскликнула Нина, — он должен быть верным! Я убеждена, что ни один человек со здравым рассудком и благородной душой не решил бы этого дела иначе. К тому же ваш отец считается опытным судьёй и пользуется громадной известностью.
— Это-то обстоятельство и принудит его быть как можно осторожнее, чтоб не склониться на мою сторону, — сказал Клейтон.
В это время балет кончился. Слуги разошлась в порядке, и гости возвратились на балкон, испещрённый фантастическими пятнами лунного света, прорывавшегося сквозь листву виноградника. Воздух наполнен был тем тонким, сладким благоуханием, которое разливают в течение ночи роскошные тропические цветы и растения.