– Рыжик, – хирург вопросительно глянул на мальчишку, – ты, это…

– Да, помню, переговоры по оплате на мне. Иди, отдыхай и ни о чём не беспокойся. Я всё сделаю.

– Я не о том, – Баркли недовольно хрюкнул сквозь свой пирожок. – Рыжик, очень тебя прошу, не хами господину директору Антинеля!.. Забудь всё, чему тебя тут научили на мою бедную голову эти инфекционщики, и в особенности господин Коллинз, прости Господи. Директор Антинеля, это высшее руководство, как-никак, не чета мне, клёцконосому распиздяю… ой. Э… прости, Седар.

Рыжик не ответил ничего, но наградил хирурга столь любящим и ласковым взглядом, что Алекс подавился последним куском пирожка, ещё раз недовольно хрюкнул и предпочёл уйти обратно в операционную, переодеваться. Впрочем, подобрать отвергнутый мальчишкой стаканчик чая наш домовитый не забыл…

– Ну что же, – я решил не рассусоливать тут версальские реверансы, а стремительно атаковать в лоб в лучших традициях своей милашки Кса. – У меня к тебе всего один вопрос, Рыжик… Ты из Некоузского клина, не так ли?

– Что за глупости, – мальчишка так и не сел на синюшный диванчик, и потому смотрел на меня сверху вниз, с некоторым брезгливым недоумением, как давеча на чаёк. – Я из Аннаполиса, из Фабричного квартала. Не знаю, откуда у вас противоречащие этому факту сведения, но если вы обратитесь в отдел кадров, то найдёте подтверждение моим словам, а не вашим предположениям.

– А вот Марика утверждает, что видела тебя в Некоузье, – не давал я себя сбить с толку. Рыжик истерзанно вздохнул, стягивая с себя выпачканный кровью халат – под ним были чёрные джинсы и строгая вишнёвая блуза с высоким воротничком. Сел рядом со мной на диван.

– Марика? – переспросил он всё с той же брезгливостью. – Это та тётя, которую я на свою голову вынул из застрявшего лифта, хотя было б гуманнее по отношению ко всей инфекционке оставить её там висеть денька так на три? И которая Седдрику потом сказала, что на неё из розеток кто-то смотрит?.. И просила его поспать в своей комнате, так как ей страшно?..

– Ну-у… – подзамялся я. В конце концов, Марика могла и ошибаться.

– Ну, вот вы сначала сделайте этой овце томограмму головы, а потом, если найдёте на ней мозг, обращайтесь, – Рыжик потянулся, по-кошачьи выгнув спину, и тоже принялся растирать пальцы.

– У вас ещё есть какие-то вопросы… господин директор Антинеля? Или я могу идти к клиенту?

– Постой… то есть это, посиди… – я всё смотрел на этого рыжего злюку, не понимая, что же так напрягает меня в его внешности. Скользнул взглядом по бледному скуластому лицу… и уставился на вышитый на уголке воротничка золотой вензель – знак сакилчей, спираль, рассечённая стрелой, и буквы DS. Та-ак, очень интересно,… а я-то думал, где ж я уже видел эту блузу,… а видел я её на Дьене Садерьере вчера вечером, когда мы инаугурировали меня в директоры в компании генерала и бутылки «Moet Shandon». Очень, очень интересно.

– Кто ты всё-таки такой? – тихо спросил я, пытаясь поймать взгляд чёрных раскосых глаз. Рыжик в ответ равнодушно чуть пожал плечами:

– Так практикант, сказали же. Седдрику Коллинзу одного Веха ядовитого… пардон, поляка Леха с его сырничками вот так хватает, – он чиркнул себе пальцем по горлу, – а ещё Мишель с Франсуа и их палочка Коха. Вот я при реанимации и стажируюсь. Баркли не Ктулху, ему на всё рук тупо не хватает, а все его стажёры, как назло, головоногие и жопорукие…

– Понятно, – я отвёл глаза, нервно переплетя пальцы. Меня не оставляло ощущение, что я что-то упустил. Что-то очень важное. Но ведь не может быть… не может же такого быть… Норд это или нет? Я же с ума сойду и кафель со стен начну сгрызать, если не узнаю точно!

Эти сумасшедше красивые, неповторимые золотисто-рыжие волосы, и белая, как фарфор, кожа, и чёрные глаза, – такое уникальное сочетание! – плюс ассистирование Баркли в безумно сложной операции, и блуза Дьена Садерьера,… но не может же это быть Норд!!! Не может, это бред!

– Прости, Рыжик, – я опять нервно хрустнул пальцами, стараясь не глядеть на своего собеседника.

– Можно тебя кое о чём попросить?

– Смотря о чём, – спокойно откликнулся Рыжик. Я заёрзал по дивану, не зная, какую вменяемую причину изобрести, какой повод придумать, чтобы попросить его расстегнуть воротник. У Норда, я знал это, видел, когда он гостил у меня в Марчелле, слева на шее две большие тёмные родинки, похожие на капли. Ещё у него какая-то тоже приметная родинка есть на лице, но хоть убей, я не помню, где именно. Оркилья могла бы сказать, но Марио сейчас где-то на просторах Некоузья…

А больше никто наверняка не знает. Норд вообще не тот человек, которому охота долго смотреть в лицо. Осознание последствий подобного рода действий как-то, знаете, к таким действиям не располагает.

– Можно?.. – мучительно вопросил я, робко протягивая руку к воротничку Рыжика.

– Пардон, а зачем?.. Охота убедиться, что Баркли не увлекается евгеникой в стиле профессора Доуэля, и не пришил мне чужую голову? – Рыжик закрыл горло ладонью. – Что вам вообще от меня надо, господин директор Антинеля?