Через два дня подъема путешественницы, наконец-то, достигли цели. Перед ними возвышалась башня из дикого камня, наполовину разрушенная, всем своим видом говорившая о древних бедствиях, которые ей пришлось выдержать. Едва заметный след золотого проводника вел в башню, как будто ладе Хаорте укрылся за этими стенами. Фади пошла по следу, Тола - за ней, ведя лошадь на поводу. Но тут до этого смирный конь снова принялся упрямиться и рвать узду, предпочитая остаться на горной дороге, нежели идти к башне.

– Злую силу чует, - удовлетворенно произнесла Фади.
– Отпусти его, пускай уйдет где ему безопасно.

Тола отпустила поводья, и конь поспешно отбежал подальше от башни, скрывшись за поворотом тропы.

– Мы найдем его, госпожа?
– встревожилась девочка.

– Далеко не уйдет, - успокоила ее Фади.
– Подойди сюда, посмотри.

Возле замка лежало небольшое чистое озеро, глубокое и неподвижное, настолько прозрачное, что под водой можно было видеть каменистые берега. Присев, Фади зачерпнула воды: она была прохладной, но не ледяной - видимо, за день солнце успело нагреть поверхность озера.

– Не хочешь искупаться?

Тола в ответ пробормотала что-то невразумительное. Скорее всего, она боялась злых чар, лежащих на башне и всем, что ее окружало, а может, стыдилась обнажаться при посторонних. Фади ни чары, ни посторонние взоры не смущали. Сбросив плащ и платье, она погрузилась в воду и прикрыла глаза от удовольствия. Озеро словно баюкало ее в своих объятиях, ласкало, будто самый нежный любовник, заставляло забыть обо всем на свете и отдаться прохладным рукам воды. Слишком хорошо знала Фади это колдовство, чтобы уступить ему.

Тола некоторое время стояла на берегу, переводя смущенный взгляд с озера на Фади и обратно.

– Я хочу быть как ты, - наконец, произнесла она.
– Ты такая красивая, госпожа, мне никогда такой не стать.

– Станешь в свое время, - безмятежно откликнулась Фади.
– Иди ко мне. Здесь хорошо и не холодно.

Тола заколебалась и уже хотела последовать ее примеру, как внезапно испуганно вскрикнула и отскочила от берега, указывая на что-то в глубине озера. Неподалеку от ноги Фади лежал человеческий череп, изуродованный и раскрошенный чудовищным ударом, но все же узнаваемый. Вытянув ногу, Фади нащупала на пологом склоне дна другие кости: судя по острым краям, ранящим ступню, они тоже были сломаны. Теперь Тола ни за что в озеро не полезет и пить из него не станет. Решив не испытывать ее храбрость, Фади выбралась на берег. Все время, пока она одевалась, Тола с напряженным страхом смотрела на озеро, словно ожидая, что из него в любое мгновение могут появиться ожившие мертвецы.

– Там никого нет.
– Фади положила руку ей на плечо.
– Пойдем в башню. Если повезет, цель нашего путешествия окажется неподалеку.

Тола поспешно закивала, хотя, видят небеса, в башню ей хотелось идти еще меньше, чем оставаться возле озера. Тяжелая, окованная железом дверь заржавела и не двигалась с места. На счастье она была полуоткрыта, и Фади с Толой проскользнули в щель. Запах гнилого дерева и отсыревшего камня ударил в ноздри, стоило им переступить порог. Доски пола наполовину развалились, проломы в них зияли черными дырами. Внутри не было ничего, кроме двух крошечных окошек под потолком да лестницы в дальнем конце зала, ведущей на следующий ярус.

Когда они поднялись по скользким от сырости ступеням, их глазам открылся тот же безрадостный вид: пустое помещение - на сей раз с целым полом - и лестница наверх. Третий ярус был наполовину разрушен и завален обвалившимся камнем. Лестница, выходившая от него, продолжалась под открытым небом, опоясывала остаток башни и обрывалась в пустоту. Запрокинув голову, Фади увидела верхнюю площадку башни, ощетинившуюся квадратными зубцами. Площадка, судя по всему, тоже была пуста. Золотой проводник ошибся и пошел на след темных чар, которыми была напитана башня. Хаорте здесь не было.

Тола ждала Фади у начала лестницы. Они хотели уже покинуть заброшенный дом и продолжить дорогу, как прежде светлые небеса стали затягивать тяжелые черные тучи. Оставаться под открытым небом во время непогоды было опасно, и обе путешественницы решили переждать грозу на первом ярусе башни. Костра не разводили: Фади зажгла волшебный огонек, дававший немного тепла и света в воцарившемся мраке.

Гроза бушевала так долго, что неясно было, тучи ли закрывают солнечный свет или само солнце уже спряталось за границей земли. Толу, которая никогда еще не боялась столько в один день, стало клонить ко сну. Дрожа от холода, она прижималась к Фади, и та, почувствовав прилив материнской нежности, привлекла девочку себе на грудь.

– Спи, дитя мое, - прошептала она, целуя ее в лоб, - и ни о чем, ни о чем не думай.

Подействовали ли ее объятия или Тола была настолько утомлена, что даже чары башни больше не имели над нею власти, но девочка уснула очень быстро, склонив голову Фади на колени. Фади еще долго сидела без сна, слушая затихающий дождь, а когда мрак непогоды уступил место лунной ночи, осторожно поднялась и, стараясь не разбудить Толу, выскользнула через приоткрытую дверь.

Луна заливала озеро белым сиянием. Свет ее скатывался со скал, сам просился в руки, но в эту ночь Фади не доставала веретена. Сбросив одежду, она обернулась соколицей и поднялась высоко в воздух, разыскивая в отчаянии след золотого проводника. Горная цепь раскинулась под ней, словно хребет неведомого чудища, тут и там ее прорезали глубокие ущелья, белое сияние луны висело над миром воды и камня, и золотистый след волшебной мыши едва заметно мерцал в полусотне верст от башни. Маленький проводник снова учуял темные чары, и на сей раз Фади надеялась, то был след Хаорте. Ей хотелось полететь за мышью, но без лунной вуали она оставалась видима для глаз смерти, и верхом бесславия было бы погибнуть от случайного взгляда, почти достигнув заветной цели. Покружив над горами, Фади хотела было снижаться, как вдруг сильный удар обрушился на ее крыло. Жалобно затрещали тонкие косточки. Беспорядочно кружась в ставшем неуправляемом ветре, с каждым вздохом теряя животный облик, Фади падала на зубчатую крышу башни, и крылья ее обращались в руки, а с груди сходило белое оперение, открывая под собой беззащитную кожу.