– Ну, что, вражья шкура, допрыгался? Все же прокололся!

– О чем это вы? – с трудом силился понять ситуацию Колюня.

– Сейчас узнаешь, – ехидно улыбнулся незваный гость и самодовольно приказал подчиненным. – Приступайте к обыску!

Каждый сантиметр комнаты обследовали уже больше часа, но безрезультатно – уличающей капитана телеграммы нигде не было. Постепенно общежитский номер превратился в крысиную нору – все в нем было перевернуто вверх дном. Сержант отрывал даже обои, если между ними и стеной был хотя бы крошечный зазор.

– Где шифровка? – наседал на бедолагу взбешенный Чернов.

– Какая шифровка, товарищ майор, вы в своем уме? – обреченно сжимая руками голову, вздыхал обессилевший Петренко.

– Встать, говоря со старшим по званию! Телеграмму получал?

Колюня, наконец, понял, чего от него хотят и нехотя встал.

– Получал, – согласился он, потирая затылок.

– От кого?

– А я знаю?

– Лучше признавайся, все равно докопаемся!

– Докапывайтесь, – устало отмахнулся горе-шпион. – От какого-то кретина. Нормальный человек такую бредятину не напишет.

– Где она?

– Кто?

– Ты еще издеваешься, сволочь! Телеграмма где?

– Где-то здесь. Теперь не знаю, – он растерянно оглянулся.

– Так ты еще и ехидничаешь? – взревел майор, замахиваясь.

– Что вы себе позволяете? – не выдержал натиска Колюня и, набычась, двинулся на Чернова.

– Все видели? Сопротивление при задержании! – завизжал тот, заслонившись. – Ах ты, шпионская морда! Вяжите ему руки!

Николай благоразумно отступил и плюхнулся на табурет.

В безуспешных поисках доказательств преступного сговора прошел не один час. Постепенно комната превратилась в подобие подвала Рейхстага, в котором триумфальные победители изымали драгоценный архив: груды вещей, книг и посуды были свалены в одну кучу, вершину которой венчал ворох нижнего белья не первой свежести. Поверженный враг в лице полураздетого Петренко жался в углу и время от времени пытался согреться, растирая утратившие чувствительность плечи.

Наконец, сержант, словно стяг водрузил над головой найденный бланк. «Товарищ майор! Нашел! – ликуя, воскликнул он, передав Чернову замусоленный листок. – Думал, что мы не догадаемся – спрятал под чайником». Оказывается, злополучная телеграмма прилипла ко дну засаленного чайника и ее переставляли с места на место, пока бланк случайно не отвалился. «В контору его!» – приказал Чернов, налив в стакан воды. Удовлетворенный сержант последовал его примеру. Едва они напились, Колюня решил свести счеты с неприятелем. «Зря вы это сделали. Там был яд», – мстительно пошутил он. Майор испуганно осел. Сержант схватился за живот, ойкнул и выскочил вон. «А противоядие я успел уничтожить. Ваши часы сочтены, – Петренко прислонился к стене и демонически расхохотался. – Мы, шпионы, – настоящие профессионалы…» Колюня понимал, что перегибает палку, но от обиды уже не мог остановиться. Из коридора были слышны рвотные позывы бойца. «Товарищ майор, вызовите «скорую», – истерично вопил он, захлебываясь. Чернов оцепенел. Его пронзила отчаянная боль. Схватившись за горло, он испуганно прислонился к стене. Лицо офицера стало белее мела. На лбу выступила испарина. В бессилии он посмотрел на ефрейтора у двери. Тот бросился вниз. Через несколько минут Петренко затолкнули в «воронок», а Чернова бережно подсадили в «скорую». Сержант так ослаб, что его в почти бессознательном состоянии несли на носилках.

Колюню доставили в особый отдел и, не допрашивая, втолкнули в темный кабинет с зарешеченными окнами.

Чернова и сержанта поместили в инфекционный бокс госпиталя и тщательно промыли им желудки.

– Обязательно определите состав отравляющего вещества. Это очень важная улика, – попросил врача бесшумно появившийся полковник Уткин и уточнил у Чернова: – Петренко в чем-то сознался?

– Пока нет… Крепкий орешек.

– И не таких раскалывали, – заверил полковник. – Не бери в голову, отдыхай. С задачей ты справился.

– Служу Советскому Союзу! – прошептал Чернов, но вдруг взвыл раненым зверем, вскочил и метнулся к туалету.

В соседней кабинке уже маялся сержант.

– Что им ввели? – уточнил у лечащего врача Уткин.

– Промыли желудки и на всякий случай дали слабительное.

– Как только будут готовы результаты анализа, немедленно звоните! – распорядился полковник и, прощаясь, со значением сообщил. – Я на рабочем месте круглосуточно.

Войдя в здание особого отдела, он стремительно поднялся в рабочий кабинет. Шел третий час ночи. Уткин включил электрочайник, вызвал дежурного и уточнил, как ведет себя задержанный.

– Все время пляшет!

– Ему так весело?

– Просто греется: в камере холодно.

– Пусть померзнет! На восемь утра вызовите ко мне Кошкина!

До середины следующего дня подчиненные Уткина вели непрерывный допрос Колюни. Оперативную информацию на него запросили в родном городе, в школе и училище. Коллег и командиров задержанного развели по разным кабинетам. Не имея возможности общаться, те четко отвечали на многочисленные вопросы дотошных специалистов всесильных органов. Следственная машина стремительно набирала обороты.

Ближе к вечеру почтовая служащая курортного городка по предъявленной ей фотографии безоговорочно опознала Короткова.

Между тем Чернов на рабочем месте мысленно праздновал победу и вспоминал состояние своего кителя, прикидывая место для орденской планки. Его старший и более опытный коллега был куда осмотрительнее. Всерьез мечтая о повышении, Уткин решил не спешить с докладом о выявлении шпионской сети в Москву и для начала ждал результатов анализов. Перед обедом в его кабинете раздался долгожданный телефонный звонок из госпитальной лаборатории. «Пробы сделаны? – обрадовался полковник, беря в руки карандаш. – Готов записать… Как так ничего? Вообще никаких следов? Понятно, только принятой пищи. А зачем же промывали желудки и …все прочее? Согласен, для профилактики. Как что? Выписывайте, – он повесил трубку, откинулся на спинку стула, скрестил ладони на затылке и …расхохотался. – Ай да Петренко, ай да сукин сын. Самого Чернова надул!»