Видя, что мужа клонит в сон, Маша предложила ему перебраться на кровать и стала убирать со стола посуду.

– Кстати, психоневрологическим отделением госпиталя заведует сын Синяка. Этот врач и вовсе большой оригинал: лечит солдат-суицидников по собственной методике: дает им веревку, мыло, долго и обстоятельно советует, как повеситься быстро и качественно, в каких местах веревку получше намылить, чем закрепить, где на табурет наступить и т.д. Проведет инструктаж, даст бумагу и ручку для прощального письма – и за дверь. На мое замечание, мол-де это кощунственно, Эдуард Михайлович уверенно отвечает, что в медицине порой приходится действовать жестко. Он никогда и никого не уговаривает изменить решение, даже торопит из-за двери. Одним словом, превращает попытку смерти в фарс. Говорит, действует безотказно – еще ни один солдат в петлю не полез.

– Выходит, дети наших героев не продолжили традиции отцов, – засыпая, подытожил Тополевский.

– Они хоть и медики, но военные, – возразила жена.

Маша открыла блокнот и записала: «Напроситься на беседу к Крылову». Руководство дало добро на ретро-истории, а Александр Иванович был знатным рассказчиком. Его воспоминания были ценны для сериала.

Глава двадцать шестая

В день отъезда Тополевский не выпускал ладонь жены. Предчувствуя скорую разлуку, Маша хмурилась, не пытаясь скрыть печаль. Выйдя от гостиницы, они, не сговариваясь, сели на заднее сидение и взялись за руки. Водитель оглянулся, чтобы уточнить маршрут, но, видя столь трогательное проявление чувств, тронулся молча. Возле указателя на аэродром машина, перестраиваясь, притормозила. Голова журналистки коснулась плеча мужа. Она незаметно поцеловала Андрея в щеку и скороговоркой шепнула: «Жаль, так быстро добрались». Кивнув в ответ, Тополевский нежно поцеловал пальцы ее рук. Маша смущенно опустила глаза, пряча слезы. Губы ее по-детски подрагивали. Расставаться она не умела и не хотела. Прямо по летному полю направились к самолету.

У трапа уже курил Уральцев. Поздоровавшись, он шутливо уточнил у Андрея: «Вы до Москвы или дальше?» «Как пойдет», – не растерялся попутчик. Генерал галантно поцеловал Маше руку.

– Рад встрече, Марья Андреевна. Обойдемся без интервью?

– Лишь сегодня, – кутаясь в шарф, улыбнулась женщина.

– Думал увидеть вас с мужем на званом ужине, но, увы, – с улыбкой укорил генерал. – Неужели супруг держит вас взаперти?

– Напротив. Просто нам так редко выпадает побыть вдвоем.

– Понимаю. Жена тоже сетует на частые разлуки, – согласился командующий и посмотрел на Тополевского. – Мне хотелось в неформальной обстановке обсудить один вопрос. Помнится, несколько лет назад космодром участвовал в проведении одной весьма хлопотной операции.

– Такое не забудешь. Проект «Европа-Америка-500»?

– Он самый. Неплохо бы ознаменовать этот юбилей чем-нибудь… этаким. Подумайте на досуге. В Москве созвонимся и обсудим. Договорились? – Уральцев, прощаясь, по-армейски протянул Маше руку и первым шагнул к трапу.

Тополевский поцеловал жену, шепнув ей на ухо, что его любовь крепче день ото дня, вошел в самолет и выбрал место в конце салона. Маша, не оглядываясь, поспешила прочь – она не любила минуты прощания, боясь расплакаться.

Андрей расположился в кресле, всем своим видом демонстрируя, что намерен отдохнуть. Он давно придумал этот прием, при необходимости позволявший избегать нежелательных «банкетов» на бортах самолетов, кораблей или поездов. Начиналось импровизированное застолье, как правило, по-разному, но заканчивались практически одинаково – безмерным возлиянием, со всеми вытекающими из него тяжелыми последствиями для тела и головы. Пить водку Андрей так и не научился, и тем более не понимал, зачем употреблять ее в неограниченном количестве.

Чуть покряхтев, взревели двигатели. Бортпроводница прошла по салону и проверила состояние ремней безопасности. Где-то впереди под дружный хохот зазвенели стаканы. «Ты читал вчерашнюю шифровку?» – поинтересовался у соседа невидимый собеседник. Андрей опустил оконную шторку и закрыл глаза. Память вернула его к событиям пятнадцатилетней давности…

…Сквозь распахнутые настежь окна в кабинет Митрофанова ворвалась веселая птичья трель. Пока Илья разговаривал по телефону, Тополевский наслаждался прелестью майского утра. «Андрей Васильевич, не расслабляйся, прочти-ка лучше шифровку».

Изучив текст, Андрей удивленно посмотрел на Митрофанова.

– А, по-твоему, кому еще я могу поручить эту хрень? – раздраженно швырнув трубку на рычаг, прищурился тот.

– Вот только на коммерсантов мы еще и не работали!

– Не бурчи, как живот перед поносом, – процитировал Илья присказку самого Тополевского. – Верхам, как известно, виднее. Завтра прилетят эти б…, ну как их там …бизнесмены. Ты их встреть, все обстоятельно расспроси, а потом доложи свои соображения.

– Для них там, – Андрей ткнул пальцем вверх, – перспектива наверняка имеется. А нам с вами тут кучи навозные разгребать.

– Нам не привыкать работать с дерьмом, – отмахнулся командир.

Утром следующего дня маленький ладненький самолетик точно в назначенное время приземлился на военном аэродроме. Из него с шумом выкатилась группа демократично одетых людей, отчего определить, кто из них главный, оказалось непросто. К Андрею подошел самый непрезентабельный из гостей. От него пахнуло смесью очень дорогого парфюма и необычайно вкусного табака.

– Нам требуется машина и встреча с руководством…