В глазах Легонта такой уверенности не было.

Увидев Зодчего, Агути развёл руками:

– Опять приступ?

– Откуда такая проницательность?
– попытался отмахнуться Зодчий.

– Ты на свою физиономию посмотри!
– отозвался Агути.
– Когда мы тебя из Гнилого Озера выловили, ты выглядел намного лучше... Или тебя молодая жена довела?!

– Иди ты!..
– обиделся Зодчий, направляясь в свою комнату, по дороге отмечая "нестыковки" ЭТОГО и ТОГО дома. Тот выглядел не таким роскошным, но казался самым милым жилищем на свете.

Первым делом, Зодчий направился к полке, на которой... и когда он успел столько написать?! Вместо одной-единственной заветной тетрадки, на полке их теснилось больше десятка!

Зодчий достал одну. Открыл наугад, стал торопливо просматривать:

"...Орчил люминофорный - разновидность зывуна стерильного; наказан Зоконом за то, что позволил первой доминанте биотела вступить в запретную связь с псевдобионтом - ильписсой объёмной. Связь носила продолжительный характер и закончилась распадом второй доминанты биотела. В результате распада псевдобионт ильписса объёмная по кличке "Тренога" принесла помёт из шести зверёнышей. Трёх удалось обнаружить сразу, на одного вывела охотников сама ильписса, вступившая в фазу спонтанного деления, двоих продолжают искать Свободные Охотники..."

Зодчий аккуратно закрыл тетрадь. Подумал, что его специально посадили в этот театр абсурда для имбецилов, чтобы выяснить, на каком этапе Изменения его мозг не выдержит и лопнет словно грецкий орех, разметав в пространстве вещество, некогда составлявшее его "Я"...

Остаток дня он провёл в своей комнате, отказавшись от ужина и продолжая читать строки, записанные в тетради его собственной рукой (в этом Зодчий нисколько не сомневался).

Поздно вечером пришёл Агути. Он молча сел напротив Зодчего, продолжавшего со скоростью машины поглощать страницу за страницей. Долго молчал. Первым не выдержал Зодчий. Он с выражением отчаяния на лице отшвырнул от себя недочитанную тетрадь и зло посмотрел на товарища.

– Что с тобой?..
– мягко спросил Агути.

Голос его показался настолько близким и дорогим, в нём звучало столько заботы и участия, что Зодчий, секунду назад готовый с криками выставить заставника за дверь, сразу сник. Равнодушно, без боли и сожаления отметил: внутри него что-то перегорело... Наверное, стержень - основа и каркас его жизни - вдруг вспыхнул ярким пламенем и, подобно бенгальскому огню, сгорел до неприглядного обугленного столбика, оставив в пространстве лишь горьковатый запах полного разочарования...

– Мне кажется, я схожу с ума...
– тихо сказал Зодчий, с трудом ворочая непослушным языком.

Зодчий глядел прямо на Агути, но не видел его. В том месте, где сидел заставник, мелькали картины первой реальности, потом второй. На третью Зодчий смотреть уже не мог...

– Твоё состояние как-то связано с тем, в каком виде тебя нашли Свободные Охотники?
– с участием поинтересовался Агути.

Зодчий поднял глаза. Они казались безумными.

– Агути!
– выдохнул Зодчий.
– А ведь я даже не знаю, кто они - Свободные Охотники!..

Агути нисколько не удивился.

– И что с того?
– спокойно спросил он.
– Открой тетрадь и прочитай.

– Я... прочитаю...
– медленно выговаривая слова, произнёс Зодчий.
– Я обязательно прочитаю...

Агути ещё некоторое время сидел за столом, потом встал.

– Я лягу в коридоре на кушетке возле твоей двери, - выходя, сказал он.

– Зачем?
– спросил Зодчий, не поворачивая головы.

– В этом крыле думается лучше...

– Ду-ма-ет-ся...
– по слогам повторил Зодчий и потянулся к новой тетради.

Часа через три в комнату без стука вошёл Агути и молча поставил перед Зодчим большой фужер из голубого стекла, наполненный рубиново поблёскивающей жидкостью.