Зодчий поднял удивлённые глаза.

– Я сегодня её не видел.

Теперь брови Легонта полезли вверх - настал его черёд удивляться.

– Как не видел?!

Ложка в руке Зодчего застыла в воздухе.

– Вот так и не видел!
– Раздражение поползло из всех щелей, заставив собрать всю волю в кулак.
– Как вчера вечером мы с ней у трока расстались, так я её и не видел!

Легонт с открытым ртом уставился на него.

"Что-то сейчас будет..." - без энтузиазма подумал Зодчий.

– Какой трок?!
– слова застыли на губах Легонта.
– Вчера была ваша свадьба!..

Дальше в памяти Зодчего образовался провал...

Сколько он продолжался, Зодчий не помнил. Первая целостная и вполне осознанная картина запечатлелась во всех мельчайших подробностях: он опрокидывает стол с яствами на глазах у остолбеневших поселенцев... Дальше изображение смазывается и... Трое крепких воинов пытаются удержать Зодчего, но это не так-то просто сделать, потому что в одном из них Зодчий узнаёт Рабуса, которого он оставлял за старшего на Второй заставе.

Зодчий смотрит на него бешеными глазами и хрипит, булькая словами-выдохами:

– Ты!.. Почему ты здесь?!

Рабус оглядывается вокруг, словно ищет ответа на нелепый вопрос, а Зодчий продолжает бесноваться осипшим от гнева голосом:

– Ты почему бросил заставу?! А если Переход?..

Дальше опять провал... мутные пятна вместо изображений... новые тревожные запахи... громкие голоса...

Один из них, с трудом пробившись к исковерканному сознанию, оказывается необыкновенно приятным. Мускулы, секунду назад скованные оцепенением и парализованные душевными судорогами, мгновенно расслабляются. Зодчий открывает глаза.

Перед ним на коленях стоит Наита, в её глазах - слёзы. В горле Зодчего режущий бритвами ком. Он не может ни говорить, ни дышать. Он смотрит на Наиту и понимает, что уже умер, потому что только в мире теней любые грёзы становятся реальностью, а реальность оборачивается сладкими грёзами...

Откуда-то издалека приходят голоса. Все они Зодчему хорошо знакомы. От их слабого гула на душе становится легко и приятно. Зодчий с радостью понимает: он может говорить, дышать, слышать...

– Уже второй приступ за неделю...
– Встревоженный голос Легонта лёгкой бабочкой кружит над ухом, не попадая в сознание.

– В прошлый раз у него был лёгкий обморок. Откуда теперь в нём столько ярости?
– Громкий рокочущий голос Рабуса заставляет Зодчего собраться.

– Он мне показался таким чужим!..
– Этот голос может принадлежать только одной женщине в мире, и она почему-то плачет.

Зодчий открыл глаза...

Он лежал в той же комнате, где совсем недавно беседовал с Ариной (или Арианой?). Кровать, на которую его положили, оказалась двуспальной... Зодчий опустил ноги на пол. Перед ним у двери стояли трое: Легонт, Рабус и Наита. За окном вызвенился новый день: чистый, светлый, но по-осеннему печально-тоскливо-грустный.

В душе Зодчего, не переставая, хлестал ледяной дождь...

Он встал. Ноги держали уверенно.

Твёрдо шагнул к троице у порога.

– Извини, Рабус!

И сжал запястье десятника.

– Мне уже легче.

И похлопал Легонта по плечу.

– Всё пройдёт, милая...

И поцеловал Наиту в горячий висок.

Потом вышел в коридор. Обернувшись, спросил:

– Я хочу поговорить с Амвросием. Он у себя?

"Опять попал пальцем в небо..." - невесело подумал Зодчий, заметив в глазах поселенцев не удивление, а тревогу.

Ответ Легонта всё объяснил:

– Отец умер два месяца назад...

– Да-да, конечно...
– торопливо проговорил Зодчий.
– Это у меня всё от приступа. Пройдёт... Всё пройдёт...