– Что вы предприняли?

– Я был бессилен. За мной по пятам ходили люди Дорака и Лионеля Савиньяка, а потом лжекардинал заболел. Я решил, что Создатель услышал молитвы Катарины Ариго. То, что болезнь оказалась хитростью, мы поняли позже.

– Что вам известно об участии Алвы в событиях Октавианской ночи?

– То, что его появление не стало неожиданностью, по крайней мере для Лионеля Савиньяка.

– Знакомо ли вам имя Чарльз Давенпорт?

– Сын генерала Энтони Давенпорта?

– Да.

– Этот молодой человек – шпион Лионеля Савиньяка. Сначала он следил за генералом Килеаном-ур-Ломбахом, затем его перевели во дворец, – Штанцлер отчего-то опечалился.

– Пересекались ли пути Чарльза Давенпорта и герцога Алва?

– Я слышал о встрече Давенпорта и Алвы в Октавианскую ночь.

– Это можно считать доказанным. Господин Штанцлер, вы предполагаете или знаете, что Рокэ Алва был осведомлен о планах лжекардинала?

– Я не слышал разговора герцога Алва с Дораком, но я верю человеку, который мне его передал, рискуя жизнью. Герцог Алва знал обо всем. Его промедление, равно как и поспешное устранение свидетелей, было частью замыслов Дорака.

– Что вам известно о задуманных Дораком убийствах Людей Чести?

– Уже упомянутый мною свидетель передал мне список будущих жертв, первой из которых значилась Катарина Ариго. Я предупредил об опасности ее и герцога Окделла. Это все, что я мог сделать, но Создатель смилостивился над невинными, – теперь старик пристально глянул на меня.

Да, верно. Смилостивился, чтобы потом как следует дать по башке обоим. Один сидит не на своем месте и смотрит, как судят его бывшего эра, вторая, находясь в интересном положении, является почти пленницей. Чудесные милости.

– Что вам известно о поддельных письмах, послуживших поводом для ареста братьев Ариго и графа Килеана-ур-Ломбаха?

– Чарльзу Давенпорту не удалось выкрасть приказ кардинала, предписывающий Килеану-ур-Ломбаху не покидать казарм, о чем Давенпорт сразу же доложил Алве. Герцог Алва обладает несомненным талантом к подделке почерков, он спешно набросал якобы черновики приказа Дорака и лично подбросил в особняк Ариго.

– Герцог Алва, – супрем посмотрел на Ворона, – вы имеете что-то возразить по существу или же задать свидетелю вопрос?

– Пожалуй. Кто этот счастливчик, раз за разом оказывавшийся за портьерой Его Высокопреосвященства?

– Этот человек – слуга Великой Талигойи и своего короля, – гордо ответил Штанцлер. – Это все, что я могу сказать во всеуслышание. Да, Квентин Дорак мертв, а Рокэ Алва бессилен, но Рудольф Ноймаринен надел на себя регентскую цепь. Зная этого человека, не сомневаюсь, что его мысли – о короне. Тот, о ком я говорю, сейчас находится в волчьем логове. Я не могу подвергать его жизнь опасности.

Мда. Все секреты, секреты…

– Герцог Алва, у вас есть еще вопросы?

– Эр Август, – вкрадчиво поинтересовался Алва, – почему, будучи счастливым обладателем известного по крайней мере четверым здесь присутствующим кольца с секретом, вы не передали его вашему примечательному во всех отношениях другу? Я неплохо знал Сильвестра, свои мысли он оберегал тщательнее своего шадди. Если ваш друг имел доступ к первому, сложностей со вторым возникнуть просто не могло.

– Я обязан отвечать на этот вопрос? – старик засуетился.

– Вас что-то смущает? Может быть, вы боитесь повредить невиновным?

– Да, господин гуэций.

– Герцог Алва, вы настаиваете на ответе?

– Уже нет, – пожав плечами, Алва отвернулся.

– Подсудимый, – взволнованный супрем выдержал долгую паузу, – вы намерены предоставить свидетелей?

– Не намерен, – отозвался Алва.

– Защита не может представить свидетелей, но, прежде чем начать повторный допрос Фердинанда Оллара, Высокий Суд согласно кодексу Диомида спрашивает. Имеет ли кто сказать нечто, опровергающее сказанное здесь? Имеет ли кто сообщить нечто, ускользнувшее от внимания Высокого Суда, но имеющее непосредственное касательство к делу? Высокий Суд обещает свидетелям свою защиту и ждет ответа шестнадцать минут.

– Во имя Создателя всего сущего, – между рядами зашагал светловолосый мужчина, – я прошу слова у Высокого Суда.

– Как ваше имя? И что вы имеете сообщить? – преградил ему путь пристав.

– Меня зовут Горацио Капотта, я преподавал описательные науки сыновьям графа Ариго и пользовался их полным доверием. Мой долг – сообщить Высокому Суду о том, что предшествовало Октавианской ночи. Приведите меня к присяге.

Где я мог слышать этот голос раньше?

– Мэтр Капотта, опровергают ли ваши сведения сказанное здесь или же подтверждают?