Золотая улица… Вот блин, а я там карас оставил… Эх, не видать торкским друзьям подарков, видимо.

– Юноша, расслабьтесь, – Рокэ глянул на меня. – Мародеров лучше убивать на месте.

По веревкам, протянутым с помощью петель от земли до высокого и толстого сука каштана, мы поднялись на ограду монастыря. У меня захватывало дух, но лезть было увлекательно и интересно – главное не переломать ноги при прыжке. Мы торопливо направились вслед за Алвой куда-то между старинных зданий. Но это же не Золотая улица! Так и подмывало спросить: “Куда ты завел нас, Сусанин?”. И вот, наконец, долгожданная остановка. Тяжело дыша, я смотрел, как кэналлийцы взламывают дверь черного входа. Церковь! В нос ударило сильным запахом воска, я увидел иконы и цветные витражи. Красиво – сразу вспомнилась экскурсия по историческим местам Питера. Но надо думать о деле. А что делать-то?

– В двери пройдет четверо, строимся по четверо в ряд. Выйдем – перестроимся по двенадцать. Четверо к дверям, Ричард Окделл, не отставать и не спать на ходу!

– Я не сплю, эр Рокэ, я дремлю.

Усмехнувшись, монсеньор отодвинул засовы, а кэналлийцы навалились на двери. Удалось! Мы смогли выйти на Золотую улицу. Все, с этих пор я отказываюсь сомневаться в гениальности Рокэ Алвы. Тут же кто-то выстрелил по бегущим мародерам, однако я уже старался на это не смотреть – отвел взгляд. Зато очень скоро моим глазам открылись не менее печальные картины. Разгромленная лавка, сорванная с петель дверь, убитые женщины. Рокэ молча шагал, чеканя шаг и подняв подбородок – он был спокоен, холоден и зол. А потом – сюрприз на нас сверху полетели горшки.

– О, Создатель что-то буйствует, – проговорил я, радуясь тому, что все в шлемах.

Вслед за этим убили шестерых мародеров – это как раз те, что кидались горшками. Теперь мне их вовсе не жалко и даже непонятно, что вообще на меня нашло. Их стали убивать снова и снова, а я храбро смотрел на это. Вдруг навстречу нам выскочила женщина – сюрприз номер один. Рокэ велел мне ее успокаивать – сюрприз второй. Так, что еще будет? Ага! Рокэ вытянул руку, крепко сжимая мушкет, и положил человек пятнадцать сразу.

Из одного дома вывели около десятка связанных человек. Из другого – шестерых. Женщина, которую предоставили моим заботам, резво удрала куда-то. Это какой-то кошмар и единственное, что удерживало меня от истерики – пристрастие к черному юмору. Ведь в прошлой жизни я ни с кем не воевал и почти не дрался, а здесь… Здесь страшно, черно и муторно, здесь даже монсеньору, каким бы распрекрасным он не был, ничего не стоит убить человека без суда и следствия. А ведь времена, в которых жил Святой Алан, были еще более жестокими и злыми. Ну вот за что это все? Впервые мне очень сильно захотелось домой. В тело студента Димы Сергеева, который вот-вот получит допуск к экзамену по истории. Или не получит. Скорее – второй вариант, потому что мертвецы экзамены не сдают…

Но хотение хотением, а здесь люди бежали, кричали, топтали награбленное и брошенное, спасали свои шкуры. Мы же продолжали идти и со временем мое отчаяние растворялось, будто его и не было. И – вышли. Однако, здравствуйте. Раздался мушкетный залп, когда мы оказались на площади Блаженного Хьюберта. Посреди нее кто-то установил высокое красное кресло на разложенном роскошном ковре, а ближайшее пространство было завалено телами убитых и добычей. Тут и скамеечка для ног и жаровни с углями. Мне стало противно.

Рокэ Алва молча пнул кресло, опрокидывая его.

– Ансел, поймайте мне эту пакость, – велел он.

Надо было спросить, что делать мне, но Рокэ, увидев мою растерянность, решил, что надо обратиться к разоренным ювелирам. Для дачи показаний. Да, теперь точно не видать моим друзьям колец. Ничего, позже закажу и пришлю. Тем более, что мысли о подарках быстро выветрились из моей головы, едва я узрел несчастных людей: дрожавших, в крови, в разодранной одежде. Дети плакали, взрослые матерились. Кошмар… Вскоре выяснилось, что здесь побывали и насильники. Уроды… Я дрожал – то ли от ночной прохлады, то ли от ярости, то ли от всего и сразу.

Делать было нечего, хотя очень хотелось помочь этим несчастным, но эр Рокэ от себя не отпускал. Хотя чем я мог быть ему полезен? Солдаты угощали людей вином, чтобы те успокоились и отвлеклись, лекари оказывали первую помощь. Я бестолково топтался на месте. Ой, какая-то маленькая девочка в ночной рубашке ходит одна. И нетронутая никем, и… где ее родители? Присмотревшись получше, я сделал вывод, что красавицей ей не вырасти, ну да не в красоте счастье. Может характером она ангел?

Ангел посмотрел на меня крайне сурово, пустым и холодным взглядом. Брр, дети так не смотрят, кроме тех, в которых вселяется демон, согласно фильмам ужасов. Побродить по площади, что ли? Заглянуть в ювелирную мастерскую, вдруг там не все потеряно? Зачем мне это надо, я не знал, но поперся. Мне даже какой-то теньет выделил двоих солдат. Отлично, глядишь и кольцо найду… А может к эру вернуться? Ох! Я ступил через порог и замер, увидев мастера Бартолемью мертвым. Ювелиру пробили голову. А на стене нарисована пегая кобыла. Вот так и вспомнишь сказочку для Дейдре, так и побегут мурашки по коже.

– Впустите! – пискляво потребовала девочка в ночной рубашке, подойдя к открытой двери. – Я тут живу и это все мое.

– Ты бы хоть оделась, девочка, – посетовал я.

Проигнорировав замечание, мелкая нахалка бросилась в дом. Солдаты – за ней. А я… а я принялся искать кольцо. Не то, чтобы оно мне очень нужно, но хотелось чем-то занять руки и отвлечь мозг. А то совсем в панику впаду. К счастью, все ящики пусты, частично сломаны, стало быть мародером я не стану.

Девчонка обнаружилась быстро – выбежала через черный ход, да еще и показала нам язык, улепетывая. Ей бы у Эдит и Дейдре поучиться манерам! Ох, а вот и монсеньор – пойманных мародеров и уличенных насильников собрался вешать, причем вверх ногами. И правильно. А я снова услышал Скалы – когда в первую перевернутую и свисающую с дерева дергающуюся тушку полетел камень. Ударился о кромку фонтана.