– Всё только начинается, - произнёс он.
– Дайте только вырваться из этого вонючего отстойника, и вы узнаете, что такое настоящий фордевинд.

– Э-э-э! Последний вопрос!
– подал голос Зубастик.
– Почему именно зелёный?

Сликкер остановился и, повернувшись на каблуках, сверкнул единственным глазом.

– Потому что это мой любимый цвет - цвет бутылочного стекла, - сказал он.
– Предпочитаю, когда всё на судне сделано со вкусом.

Затхлая, мутная вода глухо плескалась под килем. Пахло водорослями, пенькой и какими-то фруктами. Впереди сиял топовый огонёк соседнего корабля. Где-то на берегу брехали портовые собаки.

– Чёрт! Ну, и работёнка!
– заныл Жиль.
– Опять это проклятая краска попала в глаз.

– Ты бы поаккуратней с кистью, - посоветовал Всебор.
– Чего размахался?

– Чувствую себя как марионетка, - добавил Зубастик.
– Нами просто манипулируют.

Их спустили за борт на верёвках и вот уже несколько часов кряду они красили гнилые доски обшивки. Работать приходилось при свете единственного фонаря, да и тот постоянно норовил погаснуть. От напряжения ныли мышцы, от едкого запаха кружилась голова. Утешало лишь одно - в эту ночь все присутствующие на "Пьяном крабе" вкалывали, не покладая рук.

Матросы меняли паруса и снасти, где-то в трюме корабельный плотник конопатил течь, а Сликкер понукал и грязно ругался.

– Сдаётся мне прошлая наша работёнка была полегче, - проговорил Зубастик.
– Этот копчёный старик хуже любого эльфа.

Всебор улыбнулся и жадно потянул носом. Они оказались в нелепой и в чём-то даже странной ситуации. Сейбилен находился в полной уверенности, что драгоценная вещь, отправленная в Вирекрею, находится под надёжным присмотром. Король Спумариса, чьи интересы представлял старый дипломат, во всём полагался на Сейбилена, а Всебор и Зубастик доверились распоследнему мерзавцу, который обчистил их карманы, и теперь на баке горланил какую-то похабную песенку.

– "Ситуация хуже некуда, - подумал Всебор.
– И дёрнул же меня чёрт купить ещё бутылку вина. Если б не та бутылка, может, и не проспали бы свою судьбу".

– Хуже всего то, что мы всё ещё в Спумарисе, - словно читая мысли, подытожил Жиль.
– А ведь Сейбилен считает, что мы на "Утренней звезде".

– Не трави душу, - попросил Всебор.
– Сейбилен последний человек, которого я мог подвести, но именно ему достанется по-полной, если выяснится, что мы провалили задание.

– Эх!
– Жиль с размаху бросил кисть в ведро.
– Ты бы о нас прежде подумал. Старикана никто не тронет, хотя бы из уважения к его возрасту, а вот нас...

С палубы послышались шаги, и, запнувшись, Зубастик снова схватился за кисть. Он опасливо поднял глаза и, заметив тень Сликкера с подобострастным усердием принялся втирать вонючую краску в гнилые доски.

– Эй, вы там!
– рявкнул капитан.
– До рассвета пара часов, а вы о каких-то ничтожных делишках щебечите.

– Нам бы помощник не помешал, - задирая голову, крикнул Всебор.
– Вдвоем-то не управимся.

– Что за народ нынче пошёл? Сухопутные душонки, а не люди, - с презрением фыркнул капитан.
– Вам бы у печки сидеть, да бабам помогать.

Сликкер свесился через фальшборт и уставился на Всебора единственным глазом.

– Когда я был в твоём возрасте, за невыполнение приказа, старпом так отходил линьком, что я две недели на спине спать не мог. Но его урок я запомнил на всю жизнь.

В свете масляного фонаря и без того уродливое лицо капитана стало ещё отвратнее. Он напомнил хищника: беспринципного, жестокого и неумолимого. На зловещей физиономии проступили глубокие тени, и Всебору показалось, что доверять этому человеку нельзя было ни в коем случае.

– Ладно, приятель, - оскалился Сликкер.
– Сейчас на выручку пришлю Клауса. Он пособит, чем сможет.

Капитан затопал по палубе и, подвывая себе под нос всю ту же похабную песенку, отправился к камбузу.