Врал как всегда. Год не длиннее, а короче чем триста шестьдесят пять дней и шесть часов. Приблизительно на двенадцать минут. Вот и набирались за века дни, и уползала дата равноденствия от самого факта равноденствия - а с Равноденствием связана Пасха! Поэтому папа Григорий Восьмой ввёл календарь, где три из четырёх годов, которые заканчиваются на два ноля не были високосными. В результате эквинокс* держится на двадцатом-двадцать первом марта и даёт точку отсчёта к дате празднования Пасхи.

Русская Православная Церковь этого категорически не приняла, вот и ускакали за шестнадцать с лишним веков даты друг от друга на тринадцать дней...

А может и нет этих самых двух недель, - опять засомневался Александр.
– Флот есть флот, не во внутреннем озере 'купается' - по всему миру корабли ходят. И документация обязана соответствовать международным стандартам. Так что разумнее было бы заполнять вахтенный журнал именно по новому стилю...

Вот ёлки-метёлки! Ну ладно, хотя бы известно, что июнь Четырнадцатого.

С этими мыслями и добрался до своей каюты. Несмотря на нахождение в растрёпанных чувствах, есть действительно уже хотелось. Хотя бы чайку или кофеёчку с каким-никаким бутербродиком.

– Едрить твою налево! Во стыдуха-то?
– ноги уже сами, не дожидаясь сигнала от головы, понесли Мурзина-Колчака на мостик.

– Что-то не так, Александр Васильевич?
– обернулся Руднев.

– Спаситель мой где? Как он?

– А, Фомин, - усмехнулся командир миноносца.
– Не беспокойтесь - жив-здоров, пожалованную за ваше спасение бутылку рома выхлебал. Дрыхнет, небось, сейчас без задних ног. Беспокоить, чтобы выразить свою благодарность пока не рекомендую. К награде, разумеется, представлю.

– Спасибо, Владимир Иванович, а то я совсем с этими событиями, - слегка (внешне слегка, а в душе достаточно сильно) смутился Александр.
– Но я не сойду с борта, не поблагодарив его.

– Разумеется. Этого права вас никто лишить не может.

– Да, разумеется...

А что 'разумеется'?

Мурзин категорически не мог придумать, как продолжить этот неудобный разговор, который сам же и начал.

– Я всё-таки вас оставлю - там, когда я подходил к каюте, вестовой как раз завтрак нёс... Прошу простить, но зверски проголодался со вчерашнего дня.

– О чём речь, Александр Васильевич, - пожал плечами Руднев и улыбнулся.
– Само собой, идите подкрепитесь: голодный гость - позор для хозяина.

На завтрак подали банальный дешёвый и очень полезный 'поридж': 'Овсянка, сэр!'.

Но, кстати, ничего пошло. Ну и кофе или чай на выбор с простыми бутербродами с маслом и сыром. И вполне себе достаточно...

Прихлёбывая вторую кружку чая, Мурзин вспомнил, что, просматривая вахтенный журнал, познакомился ещё с одной проблемой: пишут-то здесь не так как 'дома'. А ему писать придётся, и немало. А ведь это в смоём, после реформы восемнадцатого года он очень неплохо писал в плане орфографии, а 'в здесь' как быть?

Ладно: в конце любого существительного кончающегося на согласную ставить 'ер' - твёрдый знак по-нашему. Вот ведь буква-паразит! Никакого же смысла не несёт... Или несёт? Ну да хрен с ней!

'Ижица' - вроде вообще дико редко встречается, причём почти исключительно в словах церковного лексикона. Пофигу ижицу.

'И' или 'I'? Перед гласными в окончаниях вроде бы 'I'. Но и в корнях бывает. Засада в общем.

'Ять' - вообще хрен поймешь, когда её писать, а когда нормальную 'Е'. Не зря говорят: 'Выучить на ять'. То есть запомнить всё бесчисленное количество правил, когда её нужно употреблять.

Приставки 'бес' не существует - пофигу какая там дальше согласная, глухая или звонкая: 'Безстрашный', 'Безпощадный', 'Безшумный' и никак иначе.

Ну, вот и все познания...

Ой! А ведь писать надо именно сейчас - Эссену придётся 'сдаваться', без его помощи и влияния... Чёрт! Правильнее: 'Хотя бы без его помощи и влияния' вообще ничего не изменить...

Ладно, придётся писать по нормам двадцать первого века - если задумываться над каждой буквой, то точно не сможешь передать собственно посыл. А это, кстати, может и дополнительным аргументом стать. Чтобы поверил.

Итак:

Многоуважаемый Николай Оттович, надеюсь, что этот конверт Вы вскрыли именно первого июля, иначе можете оказать влияние на ход событий, и они пойдут не так как шли в моей действительности.

Сообщаю: В самом конце июня эрцгерцог Франц-Фердинанд будет застрелен из пистолета в Сараево сербским студентом Гаврилой Принципом.

Австрия объявит Сербии войну, Россия вступится за Сербию, Германия за Австрию...

В результате, в начале августа начнётся самая страшная из войн, которые знало человечество. МИРОВАЯ ВОЙНА. Продлится она четыре с лишним года. Про её итоги пока умолчу, единственное, что сообщу: Для России последствия станут самыми катастрофическими. Подробности сообщу лично, если данное письмо убедит Вас в том, что я именно тот, кем себя назвал.