Интересно, что ты сказал бы сегодня, когда эта

графоманская идея “чистого” кино мутировала в экс-

гибиционизм фейсбука, инстаграма и ютьюба? Когда

жизнь, если она не отражена в фотографиях, чекинах

и лайках, как будто вовсе не существует?

Одним из последних твоих интервью стал разговор

о графомании — в “Митином журнале”. Ты говорил

о нашем предсказуемом и скучном мире, который

движется к логическому исходу. “И вдруг вот такие

неожиданные графоманские прорывы — от неумения, от убогости — становятся в нем острой приправой, уколом, стимулятором, который эту умирающую, усталую, гниющую, разлагающуюся культуру подсте-

гивает...”

Так можно сказать и о дилетантском творчестве, ежесекундно рождающемся в социальных сетях, разве

нет? О так называемом user-generated content? Впрочем, эти неутомимые юзеры чаще всего не претендуют на

художественное высказывание.

Кстати, ты многих авангардистов считал

дилетантами. Уверял, что авангард — это попытка

исследовать физическую реальность не всегда

в формах искусства. Ты сам остался авангардистом, как

бы ты ни притворялся постмодернистом и ни прятался

за цитатами. И физическую реальность ты исследовал

всерьез — пошел до конца.

Так что параллельное кино из твоей жизни

не исчезло, оно осталось — твоей параллельной

реальностью. А статью на смерть Игоря Алейникова

я не могу читать без слез. Она написана очень

просто — без твоей привычной сложной аналитики, без романтических красивостей. “Обстоятельства его

ухода кажутся особенно неправильными, дурацкими”.

Статья называется “Здесь кто-то был”.

Никто уже не помнит, кто здесь был.

37.

128

30 июня 2013

Иван!!! Я попробовала наркотики. И вовсе не дека-

дентский кокаин, и не шестидесятнический LSD, и не легкодоступную марихуану. И уж конечно, не смертоносный героин.

Я попробовала всего лишь грибы. Причем

легальные, разрешенные в Голландии, купленные

в амстердамском магазине — никакого криминала.

Понадобилась как минимум новая любовь, чтобы на

это решиться, ведь новая любовь — это новое путеше-

ствие, в котором устанавливаются новые правила

и новые маршруты. Сережа купил грибы, магические

трюфели (мне нравится название!) — он раз-другой

уже пробовал их в Амстердаме. Рассказывал как умел —

обостренные чувства, галлюцинации, глубинный кон-

такт с самим собой.

Согласилась я не только из-за него, но и из-за

тебя. Для интроверта Сережи наркотики — путе-

шествие внутрь себя. Для тебя они были бегством от

себя. Я хочу понять, зачем ты рвался в этот фантомный

мир, что хотел там найти, что мечтал увидеть, от чего

убежать? Почему ты сделал то, что сделал? Ты писал

о Фассбиндере: “Он нюхал кокаин, но не затем, чтобы

подстегнуть фантазию, а затем, чтобы примирить свою

мучительную фантазию с реальностью”. Может быть, ты написал это о себе?

Мне намекали, что всякие разные вещества

присутствовали в твоей жизни даже тогда, когда мы

были вместе и когда у нас всё еще не начало развали-

ваться. Не верю. Я почувствовала бы, поняла. Разве что

это началось в последние полгода, когда я стала тебя

плохо чувствовать. Так что о последних месяцах нашей

129

жизни ничего не могу сказать, не знаю. Но до этого —

не может быть. Просто не может.

Сережа купил грибы в Амстердаме, куда мы

приехали на два дня. К грибам я серьезно не отно-

силась, хотя ты рассказывал о древних воинах, кото-

рые отчаянно шли в бой, наевшись мухоморов.

Ну что может быть серьезного, если эти грибы

можно купить в магазине? И вообще — это всего

лишь грибы. В Амстердаме я не захотела их пробо-

вать. Была усталой, невыспавшейся, измученной.

Сережа взял грибы с собой во Францию. Я и не

знала, что это опасно.

Съели мы эти магические трюфели в крохотной

луарской гостинице на шесть комнат, которую держит

моя русская знакомая. Наверное, это были наши самые

счастливые дни с Сережей. Разница между нами