— Папа, я тебе говорила, что этот студент — сирена Нефтяного института!

— Что вы будете докладывать в Академии?

— Я потребую одну точку для бурения и организацию комплексных работ: электроразведку, магнитную, топографическую и буровую. Моим оппонентом будет выступать аспирант Геологического института Небель. Я заранее знаю, что он скажет.

— Ну еще бы! — сказала Лидия.

— Небель не способен сказать ни одного слова, которое бы я не предсказал. Вы придете слушать, Лидия Максимовна?

— Приду нарочно, чтобы вас уличить в неслыханной самоуверенности.

— Будьте самоуверенным, Василий Игнатьевич, это залог вашей победы, — сказал отец.

— Но не правоты, — сказала Лидия.

— А разве победитель бывает неправ? — весело спросил отец.

— Римляне рассчитывали на свою победу, но не на правоту, когда откровенно заявляли, что победителей не судят.

— Но в науке побеждает тот, кто прав, — сказал отец.

— В науке больше всего временных побед и временных победителей, — недовольно сказала Лидия.

— Вот что скажет Небель, запомните, Лидия Максимовна: «Академик Архангельский не исключал возможности обнаружения нефти в глубокой вилюйской впадине, куда возвращалось море в послекембрийские эры развития жизни. Но уважаемый докладчик (это обо мне) во время своей п р а к т и к и искал не там, где указывал академик Архангельский, а на правых притоках, где в кембрийскую эру было мелководье, а после кембрия осталась суша».

— Похоже, Лида? — спросил отец.

— «Членам Академии известно, что нефть представляет продукт гниения без доступа воздуха…»

— Послушаем дальше, — сказала Лидия сурово.

— «Для такого гниения необходима глубина не менее сотен метров. Поэтому в мелком море нефть не образовалась. Тем не менее уважаемый докладчик, по-видимому, считает свое убеждение основным и даже абсолютным доказательством существования нефти на Полной…»

— Браво! — воскликнула Лидия. — Вы действительно ничего не представите Академии, кроме убеждения. После трех лет поисков…

— А вы считаете, что три года — это много для такой задачи? — запальчиво спросил отец.

— Но он находится у самого начала, там же, где три года назад! — ответила дочь с не меньшим пылом.

— Тогда Академия не стала бы слушать мой доклад, — сказал Василий. — Ведь я представил тезисы.

— Правильно! Ты терпишь поражение, дочь!

— Суп в тарелках! — грозно сказала мать.

Василий, еще не севши, схватил ложку, и Лидия улыбнулась. Он и через десять лет не забудет услышанного и сказанного сегодня в этом доме. А что особенного говорилось? Ничего.

Но после супа спор возобновился. Отец вызвал его как будто неосторожностью, а на самом деле намеренно.

— Из ваших слов я понял, — сказал отец, — что не один Небель против вас, а многие старики.

— Решительно все старики, — сказал Василий, — кроме Ивана Андреевича и Губкина. Все консерваторы.

— Небель, между прочим, не старше Зырянова, — сказала Лидия. — Вся молодежь заодно со стариками в этом вопросе. У Зырянова нет единомышленников даже среди студентов, его ближайших друзей. Справка из словаря Зырянова: все несогласные называются консерваторами.

Отец смотрел на Василия с очевидным вопросом.

— Но если и ты против него, — сказала мать с упреком, — на кого же ему надеяться, если жена против. А все-таки директор института дает же ему командировки, экспедиции, деньги на этот кембрий.

— Да он ведь лесоруб и плотовщик! Зырянов способен заставить всю Академию!

— Ого!

— Я не преувеличиваю, папа! Иван Андреевич привык иметь дело со студентами и учеными, а не с лесорубами! Зырянов привык водить плоты… Кто может встать на пути плота?..

— Ты говоришь о нем, как если бы он сам был плот, — сказала мать.

— Он заимствовал психологию у плота! — сказала Лидия.

Василий рассмеялся со всеми:

— Лидия Максимовна, вероятно, права: плотовщик привыкает не бояться столкновений.

«Но столкновения с Лидой ты боишься», — подумала мать и поспешила отвести эту опасность от обоих:

— Лучше расскажите про свое детство. Мне так хочется узнать, как это вы могли заинтересоваться нефтью в той обстановке… Это даже удивительно для лесного ребенка!