Все взглянули с ожиданием. Василий подумал несколько секунд и начал так:

— Мать родила меня на плоту…

Да, мать родила Васю в молчании и терпении, а если вскрикнула — шум порога заглушил.

На Выми и Вычегде, на Северной Двине, на малых притоках лоцман не очень-то много зарабатывал. Игнатий Зырянов зимою рубил и скатывал лес к реке. Чуть только вскрывалась река — плотил плот и сажал на него всю семью. И до ледостава они жили на плотах, — в наблюдении и молчании.

Все Васины реки текли большею частью в скалистых берегах: Веслянка и Коин и другие мелкие речки, притоки Выми, сама Вымь-река и Вычегда, Мезень, да и коренные реки — Северная Двина, Печора. Узорчатые скалы построены были цветисто и многослойно.

Линии слоев иногда уходили за обрывку обнажения, скрывались и вновь обнаруживались, все те же и в прежнем соседстве.

Земля в непрерывном плетении берегов завязывала и распускала свои пестрые ленты и каменные полосы, видимый мир — удаляющийся назад от отцова дома на плоту и неограниченно раскрывающийся впереди.

Вася сбегал с плота на берег, чтобы увидеть поближе этот мир, пощупать его руками и подивиться разной твердости его пород, но особенно разным их цветам.

Он уже помнил эти цвета. Он заметил их постоянное соседство и с увлечением следил за взаимной связью слоев. И когда обнажалась порода, Вася озабоченно ждал появления знакомых ее спутников, боясь моргнуть, чтобы не проморгать их встречи и смыкания линий…

Целые дни Вася не сводил глаз с берегов. Вся его скрытая, неизведанная активность и подвижность напрягалась в наблюдении, чтобы словить линии земного узора, но вдруг они круто наклонялись и утекали под урез воды. Как ему хотелось угадать их путь под водой! Или, может быть, их путь еще ниже дна реки?.. Действительно ли нутряные слои в земле непрерывны, бесконечны? Куда они вытекают?.. Или где начинаются?

Потом они снова появлялись над водой с непонятным смыслом.

В одном месте они пахли керосином!

Это он увидел на Жирной реке. Васе было тогда одиннадцать или двенадцать лет. Отец взял его на перевал у верховья реки. Игнатий свалил там лес зимой, а теперь сплотил на малом притоке, и они поплыли вдвоем. Речка брыкалась, как лошадь. Вася не мог бы справиться с гребью, поэтому отец стоял на греби, а Вася ему лоцманил с высокого помоста, повыше обычного.

Вася всматривался в самые дальние струи и радостно узнавал их, как старых знакомых в лицо. Их повадки и характер каждой из них ему даже лучше известны были, чем характеры жителей села Вымьваиль. Но Вася не сумел бы сказать, почему он так хорошо понимает каждую струйку в этой реке, где он плавал первый раз в жизни и никогда раньше не был. Он не сумел бы сказать, почему он так уверен. Но он чувствовал подводный камень в реке так же скоро и точно, как занозу в пальце, и уверен был в своем понимании, как в самом себе.

Ниже Жирная стала большой рекой и сильно пахла керосином, воду из нее нельзя было пить. И Вася увидел, как вся река, от берега до берега, словно заполнилась черной маслянистой жидкостью.

«За то и называется Жирной, — сказал отец и ничего больше не мог сказать сыну о черном масле. Он только добавил: — Струя здесь иная, гладкая. Гляди в оба…»

— …Вот как это началось… Только я не знал в то время, что эти породы, в которых течет Жирная река, называются кембрийскими.

— Он же борется за родную природу своего детства, Лида, — сказала мать с упреком.

— Интересно… Очень интересно, — сказал отец. — А теперь объясните, почему же старики и молодежь заодно против кембрия?

— Причин главных две. Одна — это лженаучное наследство старой нефтяной геологии, которая создавалась в интересах Нобеля, нефтяного короля, а для этого она должна была доказывать, что в России нет нефти, кроме бакинской. И Нобель — пророк ее… Вторая причина — давление наших хозяйственников. Они хотят, чтобы советское хозяйство как можно скорее получило побольше нефти, и не понимают необходимости многолетних теоретических исканий, которые не могут дать скорых результатов… Это узкоглядство, но оно очень соблазнительно для молодых умов, так же как для старых…

— Я согласен, что это узкоглядство. Но все-таки эти хозяйственники и ученые — не консерваторы. Дать нефть стране — это ведь задача прогрессивная?

— Но давать нефть можно по-разному. Я называю их консерваторами не за то, что они дают нефть, а за то, что консервативным, реакционным путем ищут ее и не готовят запасы на будущее. Они берут только такую нефть, которая лежит наверху, велят геологам искать только ту нефть, которая лежит поближе к поверхности. Поближе к европейской квартире… Они не желают идти в глубь земной коры и в глубь континента и нас не пускают, молодых, в глубь родной природы, — сказал он, опустил голову и глядел в глубь своего северного детства. — Это делячество, хищничество от косности… Но скважина на кембрий протаранит путь вглубь!

— Значит, главное сейчас — решить теоретическую задачу?

— Да! Теоретическая задача стала политической задачей… Но это не значит, что я не ищу промышленную нефть. Я ищу то и другое! Больше того: я получу возможность решить теоретическую задачу только в том случае, когда найду промышленную нефть!

Лидия принесла сладкое и остановилась в дверях, за спиною Василия, послушать его ответ на вопрос отца:

— Еще позвольте спросить: вы давно женаты?

— Почти еще не женат: полугода нет.