Нет, с некоторыми из смертных Кэйанг неплохо общался, даже дружил, взять того же наемника Трэйнана. Но его мир простоит еще долго, там было все в порядке, и Праотцы не собирались учинять там никаких реформ вроде продолжительной серии природных катаклизмов, начиная от извержения вулканов и заканчивая метеоритным дождем, а на десерт - крупным метеоритом, что полностью уничтожит все живое. Да и вообще, сильно привязываться к людям - глупо. Они смертны. Пройдет несколько десятков лет, и все. Это, конечно, досадно: со смертными все же было веселее, чем с его соратниками. Ох уж эта «печать вечности» на рожах, ох уж это с годами прогрессирующее занудство, которое почему-то зовется мудростью. А вот люди бывали ничего.

Несколько раз его коллеги ехидно интересовались, что же он не идет в кураторы, если ему так нравится проводить время со смертными. Кэй отвечал, что смертных он выбирает себе сам, в их компании он отдыхает и роскошно проводит время. Это совсем не то же самое, что опекать компанию странников из какого-нибудь отсталого мирка. Почему отсталого? Ну а как еще можно обозвать мир, где о существовании других даже не слышали? Да и вообще. Обучать кого-то. Нести ответственность. От одних этих слов тошно.

– Тратить бесценный дар вечной жизни на развлечения!
– часто слышал он в свой адрес.

«Если жизнь - вечная, то, как ее можно тратить?» - в свою очередь недоумевал Кэйанг. Живешь, как тебе нравится. Уж куда приятнее проводить вечность в праздности и веселье, чем в унылых заумных беседах и экзистенциальных страданиях. Они презирают его за то, что он не относится к своему предназначению как к грузу, ненавидят за то, что он ведет себя, как смертные. Почему-то за сотни и тысячи лет жизни они так и не осознали, что выбор есть у каждого, почему-то за годы накапливания своей «мудрости» не избавились от этой противной мелочной зависти, от желания осуждать. Действительно, как клерки в офисе. Всех ужасно раздражает коллега, который не стелется под начальство да еще и является на работу бодрым, веселым и полным сил. Абсолютно каждый может настроить себя на нужный лад. Абсолютно каждый может прекратить воспринимать жизнь как наказание. Но зачем это нужно, куда проще возненавидеть тех, у кого все хорошо! Чем налаживать свое «бытие», не лучше ли испортить его другому?

Те, кто шёл в кураторы, были более приятным народом, с этим не поспоришь. Но у них были свои задвиги: они слишком привязывались к своим подопечным, плюс ответственность, все такое. Это поведение - как у заботливых родителей, брр, ужас какой. Нет, уж лучше торчать с этим унылым планктоном. Времени свободного больше все-таки. И было забавно раздражать всех своим жизнерадостным видом и довольной рожей. А когда он сказал, что отправляется сопровождать того наемника из Аэста… Ой, он прямо физически ощущал всеобщую ненависть - все знали, что в Аэсте, уникальном мире, живут одни странники, и им вовсе не нужны никакие помощники.

– Все знают, что ты попросту будешь развлекаться и выпивать целый год! Ты ничему не собираешься учить этого парня!
– воскликнула одна из его коллег, сверля его глазами. Он не помнил ее имя, да и не старался запомнить. Про себя он называл ее Мокрицей. Нет, внешность у нее, как у всех проводников была довольно привлекательной, но по ощущениям - мокрица и есть. Она была совсем «новорожденная», даже тридцать ей еще не стукнуло, но печатью вечности ее уже приложило, да как следует.

– Да. А может, и два года. Два года сплошного гедонизма, подальше от ваших гнусных физиономий. Будем с ним как рок-звезды на выезде. И самое главное, официально ко мне не подкопаешься, - с удовольствием ответил он.

Тогда он, похоже, доигрался. Кэй не был уверен, обращают ли Праотцы внимания на доносы, а уж тем более по таким мелочам, но не успел он как следует насладиться своими каникулами (год пролетел молниеносно), как его вызвали, даже не в отдел, а на прямую беседу, что случалось очень редко. Сообщили, что переводят его в кураторы, и сразу отправили на задание.

Наверное, ехидны из его отдела теперь были просто счастливы: видели они его редко, а когда и видели, выражение его лица не было таким раздражающе жизнерадостным.

Кэй стал много ныть и сетовать на жизнь. Не заботясь о том, слушает его кто или нет. Кэя стали раздражать абсолютно все люди. Особенно странники с первого уровня. Кэй стал таким же, как другие проводники, тем, кого он так презирал. Но когда его подопечные, наконец, освоились, когда перестали задавать раздражающие вопросы, когда осознали, что далеко не все может быть объяснено логически и лучше уж воспринимать это таким, как есть, - в конце концов, это было так близко их жизненному кредо… Тогда Кэй увидел в них родственные души - такие же, как он ребята, не желающие взрослеть, отказывающиеся переходить на ту серую и скучную сторону жизни, куда указывает стрелка с надписью «так правильно». Его миссия не позволяла ему стать им попросту добрым другом и собутыльником, но теперь было куда проще.

Но потом случилось нечто ужасное.

Он действительно начал к ним привязаться.

Он знал, что им предназначена какая-то роль в судьбе миров, и все никак не мог понять, почему именно им? Важные рискованные задания не поручают раздолбаям.

Потом, когда до него начало доходить, насколько дело важное и рискованное, ему все стало ясно. Лучше поручить это самое дело каким-нибудь раздолбаям, а не выживут они при этом, так и невелика потеря, отправим следующих. А как раз все довести до идеала, отшлифовать, - это можно поручить достойным. Ну не отличный ли план?