При открытии для себя каждой новой подробности у Гриши всё больше округлялись глаза. В конце концов, когда Виктория закончила и устало присела на стул, он воскликнул:

– И как же ты, скажи, могла сомневаться в нас?! Столько всего преодолели вместе, а ты вот так?

– Когда вы познакомились, Миша сказал, что Константин при любых обстоятельствах разоблачит его, дескать, что со жмуриком церемониться...

– Да он шутил! – не выдержал Муравьев и перешёл на крик. – Жена, у тебя совсем голова от конспирации съехала? Николай Тимофеевич был для нас примером для подражания, одним из лучших партийцев, и чтобы хоть кто-то заложил его сына?! И паспорт поддельный, и фамилию, зачем-то, еврейскую выбрала, ну это я понимаю – Петерс, Леттерс... Но своим врать!.. Я крайне в тебе разочарован.

Виктория гневно бросила свирепый взгляд на Муравьёва,сильно сжав руки в кулаки.

– А кто просил вас шутить?! – чуть не плача, спросила она. – Как же меня достал весь этот ваш фирменный сарказм, где уж нам найти искреннее друг к другу отношение: всё на пафосе и сарказме! Мат-перемат через слово, на каждом заседании получасовой перерыв на перекур, качаем игры из интернета – ни грамма серьёзного отношения, всё, на что смелости хватает! И после этого как к вам по-другому относиться, а?! Да вы плевать на уважение хотели, выдали бы с программистом Орлова с потрохами. И хватит, наконец, называть меня так – я давно тебе не жена, а ты и рад съязвить. С Катькой и язви!

– Да, Катя хотя бы юмор понимает, а ты вечно – от горшка два вершка, а серьёзнее самого Заславского. Скучно с тобой, вот что.

– А партия не для того создаётся, – Виктория нахмурилась, снизила голос и медленно встала с кресла, – чтобы в ней было весело. Партия, к твоему сведению, это организация лиц, которая намерена бороться за право власти. Хочешь сказать, что вы – ярый пример замены этой самой власти? Нет, не лучше либералов. А я, дура, стремилась к эмансипации, чтобы в партию вступить.

Муравьёв тяжело вздохнул и потрепал девушку по волосам.

– Я тоже не был удовлетворён последствиями от нашего брака, в армии вместо полного срока всего полгода скостили. Ну что ж, зато теперь мы квиты.

– Только паспорт зря испортила, – девушка резко скинула руку Гриши и опустилась на диван, вынимая мобильный телефон.

Воцарилось молчание. Муравьёв в раздумьях побродил вдоль комнаты, поглядел в окно с видом на Неву, а затем сказал:

– Хочешь, я сам завтра насчёт Заика договорюсь?

Дементьева подняла голову и подозрительно взглянула на товарища.

– С чего бы это такая благосклонность?

– Ты говоришь, что я несерьёзный и умею только саркастичить. А я докажу обратное: завтра же он будет свободен.

– Не думаю, такое даже с дипломом юр.фака не проканает. А, пожалуй, превосходное испытание. Ну, а мне в таком случае искать союзников?

Муравьёв не отвечал, казалось, что он был немного смущён.

– А Орлова искать не планируешь? Я думал, что ты ни о чём другом и думать не можешь.

– Я не влюблена в него, – покачала головой Виктория, вновь опустив глаза на экран мобильника. – Если он нашёл здесь себе лучшее место – пускай. Для меня эта выходка была последней каплей, мало, что ли, было предыдущих глупостей? Нет, с меня довольно, хоть я и обещала присматривать за ним, да видимо не смогу. Если он такой великий конспиратор – вернётся сам, найдёт способ.

– Тогда что же ты намереваешься завтра делать?

– Моя главная задача: выяснить первоисточник мифа о ключе, то бишь Ленинском подарке Троцкому в Октябрьскую революцию. Потому меня и заинтересовал этот пророк – всего лишь способ попасть сюда. Я нашла список нескольких частных магазинчиков, что содержат раритетные предметы или бумаги, хотела проехаться по ним, – Виктория вытянула руку с телефоном так, чтобы Муравьёву было видно, и чтобы он не сомневался в праведности её слов. – Их около двадцати, благо, половина расположена в центре.

Муравьёв фыркнул: да, договор и объединение с возможными союзниками была основной частью его работы, но деятельность Дементьевой по поиску ключевого оружия противо-УЭК была куда серьёзнее. “Вернёмся, скажем, что союзники на уступки не пошли, вместо этого подняли митинг, – подумал он. – Всё сходится”.

– Если Михаил попал к межрайонцам, – вдруг предложила Виктория, – то можно будет его использовать в качестве посредника. Хорошо бы, если у него там сложились благоприятные отношения.

– Какая ты циничная. Меня радует, что ты больше не напрягаешься по поводу его розыска, но идея-то замечательная.

– Межрайонцы – центристы, Орлов не выдержит такого напряжения. Если убежит от ФСБ – примем обратно, ну, а если нет... – Дементьева вздохнула. – Из СИЗО никто вытаскивать не станет – слишком много делалось ради одного дурака. Нет, я считаю, что нам не нужны подобные кадры.

Следующее утро было совсем не лучезарное: город застилал густой, серый туман, сквозь который едва были различимы абстракции ландшафта, многоэтажек и огней белолунных фонарей с торговыми рядами, мерцающих рекламными вывесками.