– Николай Петрович, извините, что отвлекаю...

– Да-да, Оля, я слушаю.

За столом, который находился в непосредственной близости от окна, сидел пожилой, лысый мужчина. Он до момента прерывания заполнял бумаги, касающиеся нормативно-правовых актов. Виктория, заглянувшая через плечо секретаря, увидела светлое помещение, в котором начисто отсутствовала вычурность: деловой дизайн с каштановой отделкой, тёмный стол с многочисленными ящичками, на основной стене две фотографии: президента и премьер-министра, а посередине – бело-сине-красный флаг.

– Нежданно приехали журналисты из Москвы...

– По поводу спешных санкций, касательно изменения закона “Об административных правонарушений”? – взволновано спросил мужчина, немного приподнявшись на стуле и поправив галстук.

– Нет-нет, по поводу некого исторического расследования, – успокоила его секретарь. – Про большевиков что-то ищут.

– Про большевиков? – зам. губернатора вопросительно взглянул на женщину, затем на тех, кто стоял за её спиной. – Да что они там стоят, пусть зайдут.

Виктория вздохнула и смело вошла в кабинет. Миша робко прошёл следом за ней. Мужчина неудовлетворённо посмотрел на них, постучал ручкой по поверхности стола, и спросил:

– Ну что-с, молодые люди, бы вы хотели узнать? Про большевиков? – уточнил он.

Дементьева провела весьма красноречивый диалог по поводу “грандиозного разоблачения большевиков как организации и как личностей”.

– ... В преддверии столетия Октябрьской революции, государство было уполномочено подвергнуть гласности и поднять с пыльных полок все ранее засекреченные архивы. Страна готова к принятию правды: с той поры утекло много воды – теперь от нас нечего скрывать, ведь бывшая советская власть также давно низложена. Вы простите, что вас не предупредили: распоряжение было получено так неожиданно и всех наших сотрудников отправили по городам, – Виктория на мгновение прервалась, глубоко вздохнула и горячо спросила: – Вы готовы поспособствовать нашему разоблачению?

– Пожалуй, – пробурчал заместитель губернатора. – Вы хотите, чтобы я поднял архивы Смольного?

– Да, – кивнула девушка. – И для общей пользы дела я с моим коллегой рассмотрим кабинет. Говорят, что некогда здесь работал сам Троцкий.

“Во она даёт, – восторженно думал Орлов. – Такое на ходу выдумать... Геббельс! В хорошем смысле.”

– Бронштейн, да-а-а, – протянул мужчина, поднимаясь с кресла, и спрятал все свои бумаги в нижний ящик, не оставив ни одну на столе. – Вычурная личность: наглый, высокомерный... Жид по сути. Где-то читал, что в Германии он в кафе не заплатил. И для страны вред один нанёс.

– Ну, а как же внутренний мир? – неожиданно спросила Виктория, оглядываясь по сторонам.

– У кого? У Троцкого? – зам. губернатора захохотал так, что на столе задребезжала ручка; он направился к едва заметному шкафчику, на противоположной стороне кабинета, открыл его, и начал рыться. – Он же коммунист – какая там душа, о чём вы? Пролетел с пролетариями, как фанера над Парижем... Ну вот, всё что осталось от того периода.

Николай Петрович вернулся к столу с одной, но достаточно объёмной папкой.

– В тридцатые годы всё, что было связано с революцией и Троцким непосредственно – утилизировалось. Благо, некоторые сочувствующие архивариусы сохраняли копии, а оригиналы уничтожали, само собой. Здесь всё только о Смольном, и, ах да! – заместитель осторожно открыл папку и пролистал несколько помятых, пожелтевших страниц. В копию ратификации декрета о “Брестском мире” был вложен пожухлый лист бумаги: рваный, грязный, местами почерневший – в целлофановом прозрачном пакете. – Вот это – ценность величайшая. Единственный оригинал. Спаслась явно каким-то чудом.

– А что это? – глаза Виктории сощурились, она была очень сильно заинтересована. Мужчина осторожно передал ей папку, и девушка увидела записку.

«Не стоит заранее утверждать и саркастировать. Ваше решение может измениться в любую минуту по причине лишь нескольких новых обстоятельств. Бытие определяет сознание, не забывайте об этом!

Будьте всегда к ним готовы, готовьте…»

– Что готовьте? – голос Виктории дрожал. Верхняя и нижняя часть бумаги были оборваны, а на жалком клочке оставалось только этот текст. Но и его уже было достаточно, чтобы воображение девушки завело её вплоть до “готовьте оружие”.

– Не определили, – пожал плечами Николай Петрович. – Настаивали, чтобы это отправилось на длительную экспертизу в лабораторию: определить почерк, определить отправителя и получателя, но эти реставраторы скорее рассыпят пергамент, чем сохранят. А подделки делают знатные. Ну, ладно, я спущусь к нашему губернатору несколько минут, а вы к тому времени, надеюсь, закончите. Не буду вам мешать – работайте!

И заместитель губернатора Николай Петрович Буханцов, изымая все бумаги из ящика стола, которые только были, тихонько вышел из кабинета, но громко хлопнул дверью.