– Ты чё, с Луны упала? – рассмеялась Анна, так, что на гордом лице Дементьевой образовался алый румянец. – Сюда в диггеры лезут все, кому только не хрен делать – любимое место сатанистов, люциферистов всяких, видела, как эти фрики кишки чьи-то сжигали. Об останках младенцев, пожалуй, говорить не стоит, мне здесь ещё в штаны прудить не надо. Мда, можно сказать, что это самое честное место в городе, оно показывает его суть. Всю суть целиком…

– Всё в этой стране держится и стоится на фундаменте зловония, гнили, смертей и преступлений, – между прочим отозвалась Дементьева.

– Харе метафорить, детка, мы не комильфо. И да, о преступлениях, – Анна обернулась. – Не советую с вашей дряблой психикой смотреть по сторонам.

Это была провокация специально для социалистки. Виктория невольно от любопытства бросила взгляд налево. Опершись на грязные, слипшиеся камни, у стены в сидячем положении валялось человеческое мёртвое тело: белки глаз вытаращено уставились прямо на девушку, покуда в животе зияла огромная тухлая дыра. Из его рта и дыры стали вылезать трупные черви: длинные, белые скользкие, разъедая тело. Исступленный крик Виктории содрогнул их и они зашевелились.

– Хоть говори, хоть нет, – Анна в два шага приблизилась к ней и с силой дала пощёчину. – Заткни рот, идиотка, не ори. Что ты хотела, куда ещё по-твоему трупы сбрасывают? Знаешь, в лес муторно вести, а в багажнике только полные кретины перевозят. Здесь никто ничего не находит и никто из ментов сюда ни за что не полезет.

– А кто здесь ещё лазит, кроме сатанистов? – тихо спросил Миша, закрыв уши руками, чтобы ненароком не повернуть голову.

– Ультра-правые, скины, бродяги, бомжи и множество других разных фриков, но они тут не задерживаются. Блевотиной плюются не хуже тебя, малолетки, и улепётывают по домам под мамино крылышко.

– А левые?

– Левых что-то вроде… тебя – никогда. Левые – либеральные зазнобы до тошноты, аж бесит, а ума как у пустой бочки.

– Отнюдь, – прошипела Виктория, нахмурив брови, – зазнобы в центристской и умеренно-правой оппозиции.

– Хе, на себя, блин, посмотри. Ты в канализации карамельными речами трубишь и корчишься ещё: отню-ю-юдь. Хрен тут кто-то тебя похвалит, усекла? Мой тебе совет: чеши поменьше языком.

– А говоришь, что не родственник Троцкого… – пробурчал Орлов.

– Хватит надо мной стебаться! – Виктория сжала кулаки. – Ты вообще белогвардейца потомок!

– Заткнись уже, бля… В край достала, дорогуша.

К счастью социалистки, спустя полчаса в полной тишине, они подошли к деревянной, подгнившей двери. Мише было всё равно где спать, поэтому Анна оставила его внизу, тихо прокравшись между спящими межрайонцами. А Викторию, воровка больно схватила за руку и выволокла на первый этаж здания.

– Вы бродяги, да? – тихо спросила блондинка. Она сразу же догадалось об этом, увидев подвал, увидев лежащих на холодном полу оборванных, бледных людей, укрывшихся обрывками старого пледа. На этот вопрос Анна ничего не ответила, лишь жестом указала на кабинку лифта.

– Ты не будешь спать с нами, – грозно сказала она. – Пренебрежёшь маникюром, залезешь на чердак.

– Почему такая агрессия? – непонимающе спросила Дементьева. – Из-за вопроса всего лишь?

– Ты из левой оппозиционной партии, если хочешь работать с нами, в чём я не сомневаюсь, то должна жить отдельно. Наши люди должны верить, что вы... сильная и обеспеченная сила, а если один из членов ЦК левой партии будет ночевать вместе с бомжами, то тебя с твоим характером раздавят. Ты – гнилая интеллигентка, а я обещала представить им адекватного, умного политика. Иди, что стоишь! Провожать не буду, надеюсь, ты не такая идиотка, какой кажешься на первый взгляд – найдёшь.

На чердаке было темно, но не сыро, и слава богу. В углу стояла полуразваленная кровать, как видимо, для неё. Виктория вытерла глаза платком и, надев очки, достала из сумки тонкую распечатку, в оглавлении которой было написано«Для В.Дементьевой». Когда девушка стала делать успехи в истории, её руководитель Николай Орлов сделал анализ и подборку всех возможных носителей её фамилии. Родословной это было назвать сложно, хотя Вика тогда и с интересом читала о тех, кто, возможно, являлись её дальними родственниками. Теперь она поняла всю глубину такого подарка и смотрела на эти листья уже иными – открытыми глазами.

====== В поднебесье парят журавли. I ======

7 июля 1916 г. Российская Империя. Черниговский уезд.

«Свобода растворяет в неге душу, свобода силу мысли придаёт, и нет на свете ничего могуче, чем чувствовать в себе орла полёт…»

Лишь только такие слова могли возникнуть в сознании юной девушки, которая, промчавшись босиком полмили, рухнула на свежую, влажную от капель утренней росы, зелёную траву, раскинув в стороны руки. Большие светлые глаза тёмноволосой красавицы наивно устремлены в голубое-голубое небо. А там, в поднебесье, парят журавли…