– Что с эсерами? – прошептал Зиновьев так, чтобы не услышали представители вышесказанной фракции. – Я был уверен, что они поддерживают нашу позицию по поводу Бреста. А теперь что – обострение?

– Это сложно назвать обострением, – так же тихо ответил Свердлов. – Это их продуманное решение.

– Но раньше они не были так настроены, – возразил Григорий Евсеич. – Такое чувство, будто их кто-то спровоцировал на это.

В это самое время за тем же столом шли перешёптывание и левых эсеров.

– Большевики и максималисты как на иголках, – Камков нервно вздохнул. – Возможно, стоит принять более радикальные меры? Мария Александровна, может быть, вы выступите?

– Нет, – жёстко отрезала она. – Мы и так раскалили атмосферу. Мы должны ждать, что скажет Ленин и Свердлов, а он наверняка будет охлаждать ситуацию. И только тогда я произнесу речь.

Спиридонова оказалась права: Свердлов с лёгкостью отбивался от огненных шаров эсерских возмущений: “изверги”, “палачи”, а чуть позже объявил пятнадцатиминутный перерыв.

Все делегаты повалили из раскалённого зала в вестибюль первых и вторых этажей. Неумолкаемый спор разразился между ними: эсеры, агрессивно жестикулируя, объясняли большевикам, почему необходимо разорвать Брестский мир, последние же ни в какую не шли на уступки, объясняя своё несогласие неминуемой войной РСФСР с Германией. Спустя пару минут контраргументы эсеров носили личный характер, а вспыльчивые большевики терпеть оскорбления не были намерены. У одного из руководителей ПЛСЛ Бориса Камкова и заместителя председателя ВЧК большевика Мартына Лациса распри раздулось до общеделегатского масштаба.

– Вы не можете понять угрозу украинских людей по вашей необразованности! – заявил Камков, надменно смотря на разозлённого, потерявшего всякое смирение латыша Лациса. – Ваш Брест на соплях висит, только какой из него прок?

– Не гоните лошадей! – прошипел второй по значимости чекист в стране. – Представьте хотя бы на секунду, что будет, если Бресту придёт конец! Немцы итак осели у Петрограда, не вышли из Республики. Желаете, чтобы интервенция приобрела законный характер? Чтобы немцы до сюда дошли?

– Надо дать им бой! – воскликнул Камков, привлекая тем самым делегатов к обсуждению. – Вы же большевики, те, кто совершили Октябрь, а теперь ухватились за власть и трясётесь за неё?

– Намекаете на то, что большевики – трусы? – сквозь зубы спросил Лацис, сжимая кулаки.

– А я не намекаю, я прямо говорю!

Не выдержал не только Лацис. На Камкова набросились все большевики, кто был в тот момент в холле. В отместку на помощь своему руководителю пришли на помощь эсеры. Шум драки долетел до главного зала съезда.

Ленин обернулся на крики, доносившееся из вестибюля, хмыкнул про себя и, наконец, обратился к Троцкому, который сидел за столом Президиума и смотрел куда-то вдаль задумчивым, сосредоточенным взглядом. Медный свет ламп освещал только половину лица, оттеняя пенсне и ресницы.

– Что-то ты, батенька, тихий в последнее время. Не хочешь выступить с докладом о военной политике?

– Возможно, но сейчас не время, – Троцкий медленно повернул голову в сторону Ильича – наркомвоенмор был обеспокоен. – Что-то твориться на Волге – явная чертовщина! Все мои... поручители в Царицыне смещены с постов, а некоторых расстреляли по личному приказу Сталина.

– Сталина? – удивился Ленин, подсаживаясь к товарищу, игнорируя к привыкшей недоговорённости. – Уж ли не хочешь ты сказать, что Сталин специально именно на твоих людей нападает?

– Хочу? Да я говорю об этом! – Троцкий гневно щёлкнул зубами. – Вова, я должен туда ехать, мне необходимо во всём разобраться! Я не могу спокойно смотреть на то, как Коба...

– Успокойся, Лев, – Ленин утешительно пихнул наркомвоенмора в плечо – Ильича не без основания вовсе не заботило состояние приближённых к Троцкому. – Я не думаю, что Коба настолько глуп, чтобы в открытую, без причины нападать на твоих поручителей. Значит, причина была. Наклюкались, небось в доску твои comrades, а за нарушение дисциплины полагается расстрел – сам говорил.

– Не глуп, ты, правда так считаешь? – Троцкий расхохотался, и смеялся так истерично, что на глазах его выступили слёзы. – Нет, правда, Коба?! Коба всю революцию только банки грабил, а ты говоришь – умён! Да даже Зиновьев, этот сноб, и тот образованнее Кобы. Он по крайней мере ставит партийные приоритеты выше собственных тараканов.

Тут же в зал практически вбежал председатель Петросовета – взъерошенная шевелюра колебалась вихрами, а выбившийся из-под сюртука галстук мотался из стороны в сторону. Ленин, увидев Григория Евсеича, смерил насмехающейся улыбкой наркомвоенмора.