Но этим правка резолюции не ограничилась, в нее были внесены существенные дополнения – создание аттестационных комиссий по направлению в “школы красных офицеров”, пересмотр программ курсов, постановка политического воспитания на них. Добавились пункты: 6 – о поручении ЦК партии организовать планомерное распределение коммунистов по частям; 11 – о необходимости подчинения “особых отделов” армий и фронтов их комиссарам; 12 – об обсуждении проектов уставов, положений и инструкций на совещаниях политработников.

Таким образом, Восьмой съезд ВКП(б) несомненно сыграл немалую роль в советском военном строительстве. Принятые съездом документы содержали реальную программу действий ЦК партии, комиссаров и политработников, всех армейских коммунистов. Вместе с тем, именно с этого съезда можно начинать отсчет подчинения армии высшим партийным органам, без чего не могло быть всевластия РКП(б), прикрытого речами о власти народа, а на деле означавшего возможность использования военных частей против народа.

Несколько позже в “Военно-историческом журнале” появилась статья профессора Данилевского “Твердая линия (VIII съезд РКП(б) о военном строительстве)”. Она может служить примером другого рода. Статья содержит целый ряд выпадов против Троцкого, не соответствующих истине, а по форме напоминающих не столь далекие времена:

“Что касается Льва Троцкого и его немногочисленных сторонников, то они впали в другую крайность – стали преклоняться перед военными специалистами, игнорировать политический контроль над ними партийных организаций и военных комиссаров”; “Делегаты выражали протест против политической линии Троцкого, пытавшегося свести на нет роль партийных организаций и военных комиссаров...” Комментарий к Глава 43. Новая оппозиция * – речь идёт о книге американского политолога Джорджа Фридмана “Следующие 100 лет”.

====== Глава 44. Глубока ли кроличья нора? ======

– Ну-с, Виктория Павловна, разочаровали вы нас. Мы на вас возлагали большие надежды.

Услышав сквозь глухую пелену отдалённый, но резкий и звонкий голос, Виктория медленно открыла глаза. Её ослепило белое сияние, исходящее от всего того пространства, где она находилась. Отчего-то совершенно не было ни сил, ни желания оглянуться, ибо взгляд социалистки замер на человечке, который находился прямо перед ней.

– И знаете, хоть у вас получился вот такой печальный финал, лично мне всё очень понравилось. Живо, со вкусом, с чувством.

Человек картавил, но отчего-то образ его был размытым, нечётким. Девушка прищурилась: это – мужчина, по виду средних лет, в тёмной жилетке поверх рубашки, на голове его надета чёрная кепочка, прикрывающая лысину, однако голос был таким бойким, как у совсем молодого человека. Он сидел, свесив ногу за ногу, а в руках держал какую-то газету: какую, Виктория не могла разглядеть.

– Товарищам, несмотря на то, что некоторые из них те ещё снобы, ну вы же знаете, – продолжал Ленин, – тоже это событие прельстило. Хорошо помню наш Октябрь. Конечно, не те огни и речи, что были у вас: времена другие, сами понимаете – но такой день запомнил на всю жизнь.

Виктория молчала. Она неотрывно смотрела на Вождя мирового пролетариата, не имея при этом голове никаких посторонних мыслей. Белое сияние и расплывчата фигура Ленина действовали на неё усыпляюще, умиротворяюще. Он же наблюдал за девушкой совершенно бледной: на руках её были следы от гематом; лицо немного отстранённое, больное, очерченное совершенно короткими, остриженными до плеч волосами.

– Да вы не волнуйтесь! – беззаботно махнул рукой Ильич. – Поначалу все теряются. Как в себя придёте, так сразу же обо всём переговорим. Успеется ещё, товарищ Дементьева.

– Это шутка... такая? – первое, что смогла произнести Виктория, лицезря Вождя. Ленин живо переменился в лице, растянувшись в удивлённой мимике. Он явно не ожидал подобного с ним обращения.

– Отнюдь, – возразил Ильич. – Я вполне настроен на диалог, а вы такой серьёзный человек, Виктория Павловна, даже несмотря на вашу юность...

– Я слушаю.

Владимир Ильич вновь преобразился в добродушного дядечку: морщинистые складки на лбу затянулись, а губы вновь расплылись в улыбке. Он всем своим рабочим видом демонстрировал, что так всё и должно быть.

– Отлично, – бодро воскликнул он. – Во-первых, я бы хотел поздравить вас! Вы же тоже в октябре родились, как Лев Давидович, и ваша революция свершилась именно к этому событию. Такие двойные даты бывают очень редко, поверьте мне. Во-вторых, соболезную. Вам теперь, конечно, после того, что вы пережили, до таких мелочей дел не будет, но с вашей длиннющей горжеткой отныне покончено.

Виктория подняла руку, и, прижимая к голове растрёпанные короткие кончики, с ужасом осознала, что не чувствует на шее цепочку. Медальона не было.