– Ладушки, и сами в таком случае поторопитесь, – кивнул Троцкий, резко развернулся, напоследок пырнув Кобу испепеляющим взором, пошёл в сторону телеграфа, и вскоре он скрылся за углом.

– Владимир Ильич, – окликнул Коба так же уходящего Ильича, – что имел ввиду Троцкий, что вы хотели мне рассказать?

– Вы знаете немецкий? – удивился Ленин. – Я, честно говоря, поражён. Вы умнее, чем я предполагал.

– Благодарю, – коротко ответил Коба, улыбнувшись. Он был польщён похвалой от самого Вождя.

– А ещё знаете какие-нибудь языки?

– Английский, французский, чуть-чуть знаю латынь и итальянский языки, – Коба понял, что Ильич специально уходит от темы, переводя её на достижения в языковедении, поэтому Коба решительно оборвал его. – Владимир Ильич, так вы скажете, о чём шла речь?

– Bald (скоро), батенька, но не сейчас, вернее, не в данный момент... Нам стоит поторопиться, да и Раскольникову с моряками тоже, где их носит, уж ли на другом они конце города. А вообще риск – это прекрасно, но видите, как за него платить приходиться… И всё же я нисколько не жалею о восстании. Даже лучше, что оно состоялось – именно вооружённое, но этим мы развязали Временному правительству руки. Керенский уже давно жаждет видеть наши головы у себя в гостиной, но мы ему так просто не сдадимся, верно? Пожалуй, ослушаюсь я товарища Троцкого, нужно идти в редакцию, кое-что уладить, а затем домой, с Надей проститься. Чувствую, в ближайшее время я её увидеть не смогу. Полиция как собака будет охотиться за мной, если уже не ищет, а это осознавать малоприятно. Удачи вам, Иосиф Виссарионович, и прошу вас допустить минимум кровопролития.

– И вам, вы всегда можете рассчитывать на меня, – проговорил Коба, сияя искренней и преданной улыбкой. Ленин похлопал его по плечу и на прощание сказал:

– Улыбайтесь чаще, Коба, вам идёт.

2017. РФ. Москва.

Скорость автомобиля не превышала 80 км. в час, но Мише казалось, что машина мчится со сверх быстротой. Перед его глазами пролетал московский пейзаж: огромные, словно стеклянные, небоскрёбы, горящие огнями света, стрелой уходили далеко в небо. Там летали редкие дирижабли, которые едва скрывали белые облака. Переплетались блестящие стальные мосты над головой, везде мелькали широкие билборды, и на каждом из них Орлов с ужасом видел символы крестоносцев.

– Так можно с ума сойти, – сдавлено проговорил он, отворачиваясь от окна. Ему было жутко,\: даже музыка, играющая из магнитолы автомобиля, не заглушал страх. Он опрокинул голову на спинку кресла и томно закрыл глаза.

– Ты прав. Они всегда были, просто прими это как должное, – спокойно сказала Виктория, не отрывая глаз от дороги.

– Я поражаюсь, как ты можешь быть такой спокойной? Ты часто возишь тело копа в багажнике?

– У меня есть привычка – держать себя в руках, контролировать эмоции и не паниковать, – с оптимизмом ответила девушка. – Поверь, я очень боюсь.

– Что же теперь будет? – парень открыл глаза, с толикой надежды глядя на социалистку.

– Что будет, то будет: если он жив – мы его допросим, а если мёртв – то придётся избавляться от тела и заставлять полицию поверить в его срочную командировку, скажем, в Сочи, или лучше прямо в Новосибирск, – Виктория мельком взглянула на юношу. – Я вижу, ты хочешь что-то спросить?

– Да, мы же не договорили про иллюминаторов…

– Иллюминаторы – это окна в основании корабля или самолёта, – поправила она. – Я же говорю, лучше называть их крестоносцами до тех пор, пока не научишься выговаривать это слова. Так что конкретно тебя интересует?

– Ты говорила, что они виновны во всех терактах и войнах.

– Та-а-ак, – девушка заинтересованно наклонила голову, явно ожидая от Миши какого-то просвещения.

– Значит, взрыв на пентагоне и башни-близнецы тоже их рук дело?

– Уоу, – Виктория раздосадовано отвернулась обратно в сторону дороги, потеряв к вопросу интерес, – да, эти два теракта произошли в один день. Якобы, них врезались самолёты из Аль-Каиды, при этом остатков от двигателей или крыльев найдено не было. Явно, что это было запланировано иллюминатами ещё в девяностых.

Орлов задумался и вновь задал вопрос:

– Может, это покажется глупо, но метеорит и волнения на Украине – тоже крестоносцы? Хотя, вряд ли метеорит уж точно бред.

– А вот и не бред! – возразила девушка. – У них есть такие приборы, которые позволяют изменять погоду, а направить кусок камня из космоса по определённой траектории для них раз плюнуть. Ты помнишь, куда угодил метеорит?

– В Челябинск вроде бы. Я помню по «Нашей Раше».

– О, Челябинск, какой это город... Единственный город, в котором ещё работают заводы, а тут такая возможность сбросить “метеорит” и при этом остаться незапятнанными. Но кое-что пошло не так: немного промахнулась ракета и на пустырь упала. Никто не погиб и заводы остались целы. А вот… с Евромайданом, они, конечно, готовились тщательнее. Я не помню: это было в пятнадцатом или четырнадцатом, однако то, что это был жуткий скандал, помню хорошо. Я тогда почти не смотрела телевизор, но везде об этом говорили. А ещё чуть позже авария на АЭС: они решили заняться комбинированными катастрофами.

– Но, я не могу понять, зачем им убивать? Зачем им войны?

– У них есть цель.

– Новый Мировой порядок?

– Другая, – Виктория сделала магнитолу потише. – Она называется «золотой миллиард». Это значит, что иллюминаты, из семи миллиардов, что существуют на земле, с помощью воин, революций, терроризма и катастроф хотят оставить лишь один миллиард. Ты понимаешь?

Миша кивнул: в горле жутко пересохло – он вновь повернулся к окну и с ужасом увидел, что им сигналит инспектор ДПС.