И зачем только ходила босиком в холодной воде той речушки, боясь промочить ботинки? В яме полно воды после недавней бури, и она почти по щиколотку проваливается в нее. А еще в противную жижу на дне. В которой теперь заляпывается с ног до головы…

Твою-то мать… Хорошо, что соседей в яме нет. Она первая, кто приземлилась сюда. Иначе стала бы закуской для ходячих сейчас.

– Бэт! Бэт, ты как? – над ямой склоняется Дэрил. Откладывает в сторону арбалет и тянет к ней руки. – Давай, Грин, хватайся… я вытащу…

Чтобы сэкономить время, он тащит ее из ямы сразу с рюкзаком за спиной. Она видит, как ему тяжело сейчас, и ругает себя, как может.

Только ты, Грин, могла умудриться совершить такой кувырок в яму. И повтори ему теперь, как отлично ты справляешься одна! Ха-ха!

– Я не видела, что там яма, - говорит она в свое оправдание, но он молчит. Потом кивает в сторону ходячих, медленно идущих по полю в их направлении, и на постройки в конце поля.

– Надо двигать. Только смотри под ноги, иначе сломаешь шею. Тут до хера таких ям.

Он молча потом указывает, где расположены замаскированные ямы. И она тоже теперь их видит. Потому что только идиот не заметит уже высохшую пожелтевшую траву на этих жердях. Или она – Бэт Грин…

Эти постройки, которые она издалека принимает за амбары, оказываются строениями винодельни, как выясняется, когда они заходят внутрь одного из них. Редкие окна, как и стекла в дверях, заколочены широкими досками, но двери чуть приоткрыты, словно приглашая зайти. Дэрил хочет идти первым, как обычно, но Бэт его немного опережает и первая стучит прикладом арбалета о стену. И первая же снимает единственного ходячего, который вышел к ним из темноты. Некогда пожилого, но крепкого мужчину со связанными сзади руками. Весь свитер на груди у него залит запекшейся и уже побуревшей кровью, а страшная рана на шее без лишних слов говорит о том, от чего он умер.

– Я проверю, что там внутри, - коротко говорит Дэрил, и в этот раз она не стремится быть первой. Потому что ей кажется, что-то дергается в темноте прямо на кушетках, сдвинутых в одно спальное место, что она различает в темноте. Бэт отворачивается и смотрит на ходячих, бредущих по полю. Их стало уже немного меньше - часть попадала в ямы-ловушки, а некоторые из них почему-то поменяли направление и теперь уходят в лес.

Через некоторое время рядом с ней становится в дверях Дэрил. Прикуривает сигарету и смотрит вдаль со странным выражением в глазах, которое Бэт пытается безуспешно понять. Он ничего не говорит, и она не спрашивает, угадывая, что вряд ли ему хочется говорить. Поэтому она разворачивается и идет осматриваться в постройке, стараясь не глядеть на трупы, лежащие у двери. Тот пожилой и еще два неизвестных ей, завернутые в перепачканное кровью полотно. Невысокого роста и худые, судя по очертаниям. Наверняка, женщины.

Это бывшая винодельня, как читает Бэт на табличке, висящей у барной стойки, идущей по правую руку от двери. По левую когда-то была, видимо, стеклянная стена, за которой стояли бочки. Сейчас видны только остатки стены, а от большинства бочек остались только щепы, валяющиеся на полу и крышки с эмблемой винодельни. Противоположная стена от входа, где видимо, тоже когда-то были двери, вся забита досками от высокого потолка до пола.

Бэт достает из кармана зажигалку, когда замечает десятки свечей, стоящих вдоль барной стойки. Их мягкий свет разгоняет темноту, и становится намного уютнее. Кто-то отгородил место прямо в центре помещения высокими стойками, словно зоны. Там, где стоят стулья и высокий стол в виде бочки – столовая, где в один большой квадрат сдвинуты кушетки – спальня.

Тут был их дом. Пока кто-то не пришел и не убил их. Кто-то живой…

– Винодельня «Парадайз Спрингс», - медленно проговаривает Дэрил, подходя к барной стойке, за которой стоит Бэт. Он уже успел вынести трупы во двор и закрыть дверь широким засовом, который кто-то соорудил для дополнительной защиты постройки. – Долбанное везение на такие места, верно, Грин?

Бэт ничего не отвечает. Ее больше интересует сейчас, работает ли в этом месте подача воды, поэтому она спешит в туалетные комнаты, двери в которые замечает сразу рядом с входом. Вода плохо, но работает. Тонкой струйкой не вымыться, зато можно набрать в тазик и вымыться тряпкой. Потому что она чувствует себя сейчас как никогда грязной – вся в той противной жиже из ямы.

– Возьми, - швыряет она Дэрилу, развалившемуся в одном из кожаных кресел у кушеток, одно из полотенец, что находит в туалетной комнате. – Я набрала тебе воды. Ты тоже можешь помыться. Или грязь – это для тебя своего рода защитный слой, Диксон? Подумай о ране у тебя на плече.

Он кривит губы, но ничего не говорит. И они расходятся – каждый по комнате с соответствующей эмблемой на двери. Правда, двери не закрывают. И не потому чтобы получить хотя бы немного света из основного зала. Просто всегда надо быть начеку. И успеть подстраховать друг друга в случае необходимости.

Бэт сбрасывает с себя грязную одежду, жалея, что все определенно нуждается в замене. Потому что, к примеру, джинсы даже затвердели в месте, где высохла та жижа, а отстирать невозможно – слишком мало воды. Она быстро промывает волосы и смывает мыло с тела. И с тоской думает, что уже отвыкла мыться вот так, в тазике. Несколько недель в Александрии быстро заставили привыкнуть к хорошему…

А еще она слышит, как плещется вода в соседней комнате, падая каплями на плитку пола. И вспоминает, как помогала мыться Дэрилу в том домике в Лортоне. И то, чем потом занимались на полу гостиной, разрушая импровизированное ложе из диванных подушек. Именно поэтому их одиночество чувствуется сейчас как никогда остро. Как и собственная нагота сейчас, неясное отражение которой Бэт ловит в отражении зеркала на стене.